Александр ЧБ - Безмолвие моей души

До у́глей я в тебе горю, дотла.

Волос прямых безбрежные равнины.

Ресницы неподвластны суете.

Я по тебе, как по-над серпантином

Холмов упругих, восхожу к мечте.

Желанных губ открытые просторы.

Рук белых вековые полюса.

Плеч неприступных покоряя горы,

Вхожу в тебя, целуя небеса!

С тобой едины мы навек отныне.

Ты – мой восторг, мой плен, мой идеал!

К тебе, как путник к роднику в пустыне —

Живительному, я без чувств припал.

Мне жизни мало, чтоб тобой напиться.

Ты – мой огонь, мой трепет, мой покой!

Коль я усну – мне вечно будешь сниться,

Коль я умру – навек уйдёшь со мной!

#28.07.2016 г.

Молодые старички, мальчики седые.

Разменяли юность вы сеточкой у глаз.

Заперли в неволе вы годы золотые.

Как живёте вы теперь, что тревожит вас?

Сорняками вы росли, или вас взрастили

Руки, полные любви матери с отцом?

Слишком вы высокую цену заплатили.

Развенчалась сказочка горестным концом.

Что ж тоскуете теперь, локотки кусая?

Проклиная всех вокруг, только не себя.

Думали ли вы о том, юность прожигая?

Вспоминали ли о том, жизнь свою губя?

Годы быстро пролетят – распахнутся двери,

Приоткрыв к свободе путь в долгожданный час.

Я хочу, чтоб каждый знал, чтобы каждый верил —

Есть на свете человек, что дождётся вас!

#09.06.2016 г.

На самом западе, среди широт российских,

Где Куршская коса уходит вверх,

Окутан шумом тёмно-синих волн балтийских

Старинный прусский город Кёнигсберг.

Он в меру тих, слегка провинциален.

Гостей всегда радушием встречал.

И по своей задумке гениален —

Из красного воздвигнут кирпича.

Стоял он сотни лет, беды не зная, —

Оплот науки, мыслей и идей,

Но страшная Вторая мировая

Перечеркнула жизнь его людей.

И, разделяя участь оккупанта,

Но не простив стране своей измен,

Он как упрёк сберёг могилу Канта

У Кафедрального собора стен.

Сменились годы, люди и строенья.

Он возродился – засиял абри́с.

Нет-нет, но среди улочек сплетенья

Вдруг промелькнёт готический каприз.

Теперь он весь цветёт в улыбках детских,

Пытаясь о войне былой забыть,

И лишь кресты на кладбищах немецких

Былую гордость вечно будут чтить.

#19–20.07.2016 г.

На верхней палубе кают первого класса

Сидите молча Вы за столиком одни.

Направив гордое лицо к ветру анфасом,

С тоской глядите на прибрежные огни.

Ваш белый лайнер порт покинет с криком чаек,

Как скоротечный и сумбурный наш роман,

И дивный образ среди волн гудком растает,

Теплом от тел наполнив Тихий океан.

Быть может, скоро я забуду Ваши пальцы.

Быть может, Ваши улетучатся духи.

И, по фавелам рыская как тигр бенгальский,

В ночи я буду лишь о Вас слагать стихи.

Сойдёте с трапа Вы и растворитесь в скуке,

Пытаясь средь забот и будней не пропасть,

Чтоб в простынях ночных стонать, ломая руки,

Взывая телом из-за океана страсть.

У Вас зима. Вы вдалеке от волн живёте.

И между нами сотни океанских миль.

Но, не забыв меня, Вы дочку назовёте,

Как летний полдень, знойным именем Сесиль.

#30–31.07.2016 г.

Я хотел бы о прекрасном петь,

Обнажая стан точёный нимфы,

Расставляя осторожной рифмой

Для неё стихов лукавых сеть.

Я хотел бы источать слова,

Выражая ленное жеманство,

Чтоб от сладостных речей убранства

Нимфы закружилась голова.

Я хотел бы строчками ласкать

Её нежный слух, вкушая тело.

Чтобы ею обладать всецело —

Должно часть души своей отдать.

И когда мы вместе воспарим,

Наслаждаясь тягостным блаженством,

В честь её святого совершенства

Я сложу фундаментальный гимн!

#23–24.07.2016 г.

Бегут, бегут – торопятся

Последние деньки.

Я вспоминаю рощицу

И иву у реки,

И широту безбрежную

Укра́инских степей,

И мамы руки нежные,

И в волосах репей,

И вкусную шелко́вицу,

И летний звездопад,

И дружку у околицы,

И яблоневый сад,

И с вишнею вареники,

И песнь издалека,

И в сельской бане веники,

И запах молока,

И бабушки ворчание,

И сеней полумрак,

И поутру мычание,

И лай ночных собак,

И плеск купанья звонкого

На небольшом ставке,

И горизонта тонкую

Полоску вдалеке.

Как жаль, что не воротятся

Из детства те деньки.

Прощай, родная рощица

И ива у реки…

#09–10.08.2016 г.

Мы сидели в скверике, в тени

С томиком божественного Блока.

Вслух читала ты, изрядно окав,

К небу вознося очей огни.

Положив мне руку на плечо,

Ты меж рифм восторженно летала —

Откровенно Сашу ты читала,

Весело, безумно, горячо!

Сжав мою ладонь в руках своих,

Пасть была готова на колени.

Ты была прекрасна, без сомнений,

Неразумно плечи оголив.

Путаясь, коверкая слова,

Чрез стихи в любви ты признавалась.

Я молчал. А что мне оставалось?

Я ведь знал тебя, mon cher, едва.

На полслове ты запнулась и

На меня с испугом поглядела.

Ты была свежа и неумела

И неопытна в своей любви…

…часом позже, в спальнях Англетера

Беззаботно пели соловьи —

Я читал тебе стихи свои,

Обнажая озорное тело.

#12.08.2016 г.

Приостановившись на пороге,

Поднимусь я к облакам как дым.

На земле дано совсем немногим

Властвовать над временем седым.

Я могу стремглав, не дрогнув бровью

Унестись в любую из эпох.

Класть цветы Диане к изголовью.

Слушать Жозефины томный вздох.

Быть отважным молодым пиратом.

У Рейхстага пасть в слепом бою.

По ночам беседовать с Сократом.

За Суворовым шагать в строю.

Стать бродячим бременским артистом.

Слушать плачь Вертинского в тоске.

Гладить Клеопатры локон быстрый.

С Бергом строить планы на песке.

Возводить Хеопсу пирамиду.

На кресте за веру умирать.

Нежиться в садах Семирамиды.

И с Ромео от любви страдать.

Спро́сите вы, как мне удаётся

Этот фокус? Разрешу ваш спор!

Просто-напросто, как мне сдаётся,

Я – неисправимый фантазёр!

#13–14.08.2016 г.

Август на краю – утомилось лето,

И без наших губ скучен сеновал.

Бьёт копытом конь. Подана карета —

Господин Сентябрь едет к нам на бал.

Утром воздух свеж. Призрачно бликует

Старая Луна шелестом травы.

Господин Сентябрь кистями рисует

Красно-жёлтый холст в зелени листвы.

Журавлиный клин в сизом небе тает.

Сказки наших встреч превратились в сны.

Господин Сентябрь лето провожает,

В чемодан убрав солнце до весны.

Тёплый луч уже ничего не значит.