Владимир ЭС - Черно-белая лирика

И втаптывает в грязь находку,

Разоблачив обман чертей.

Поэт преследует надрывы,

Ведь в зеркало не мог смотреть.

Воспетые в стихах мотивы

В себе боится разглядеть.

2013, апрель

Вдруг люди стали слепы и глухи

К кричащим строкам откровений —

Поэтов благородных рвений.

А может, снова запрещать стихи?

Тогда, уверен, в небе вновь взойдет

Звезда народного поэта,

Когда гласят назло запретам,

За правду гордо встав под пулемет.

Им наплевать на все: «Ссылай в Сибирь!»

Их пыл не остудить морозом,

Они как будто под гипнозом

Себя ведут на смерть, под монастырь.

Теперь за строки ссылки не грозят

В местах далеких, безызвестных,

И всем стихи – не интересны,

Когда поэтов больше не казнят.

2016, май

Я родился на свет не в том веке:

Не осталось добра в человеке,

Не осталось в сердцах больше чести.

Я родился в неправильном месте.

Но раз был я рожден, значит, должен

Говорить, хоть и путь этот сложен.

Мне хотят опустить силой руки

И начать фильтровать правды звуки.

Неприятно стадам мое пенье,

Говорю так, как есть, без стесненья.

Не по нраву верхам эта честность,

Неудобна такая словесность.

Ведь живем мы сейчас в таком веке,

Не нуждается он в человеке

И в его бесполезном протесте.

Я родился в искусственном месте.

2016, ноябрь

Бокалы красного вина,

Миноры черного рояля.

Я первый раз не пью до дна,

Не преступаю грань морали.

Я исписал немало строк,

И были все они о том же,

Но мой последний монолог

Будет в разы трезвее, строже.

Он все расставит по местам:

Зачем я жил все эти годы,

Кого любил, а с кем лишь спал

В объятьях ветреной свободы.

О чем действительно мечтал

Не громко вслух, а лишь украдкой,

И отчего людской оскал

Меня преследовал в оглядку.

Но есть еще последний шанс,

Я «сверху» получил отсрочку —

Восстановить души баланс,

Достойную поставив точку.

Бокалы красного вина,

Миноры черного рояля.

Я в первый раз не пью до дна,

Не заглушая нот печали.

2016, январь

Я брошу сочинять стихи

О грусти, скорби и печали.

Не то чтобы они плохи,

Но все листы уже устали

От негатива и проблем

Внутри меня и в каждом встречном,

Так много есть прекрасных тем

О светлом, радостном, беспечном.

Я всё пишу про грязь и хмарь,

Как будто солнца нет на небе,

И на дворе всегда – январь,

В своем морозном зимнем гневе.

Но к нам давно пришла весна,

А я ее не замечаю

И все строчу, что сочтена

Пора любви, не зная края.

Пожалуй, хватит. Злость – долой,

А со стола – перо, чернила.

Отныне выводить рукой

Все строки мелом на настилах!

2017, август

Поэта вдохновляет тайна музы,

Он с ней в секретные вступает узы

И осушает чашу без остатка,

Чтоб по ночам встречать ее украдкой.

Поэта вдохновляет красота,

Едва заметная ему черта,

Незримая для посторонних глаз,

Источник притяженья лестных фраз.

Поэта вдохновляет чистота

Души, ей незнакома клевета.

Не знают лжи невинные уста,

Она – всегда открыта и проста.

Поэта вдохновляет момент встречи,

Когда впервые видит шею, плечи.

Зачата муза в думах непорочных,

Писателем в мечтаниях полночных.

2013, апрель

Я не жажду известности, славы,

Но мне нужно оставить свой след

На краю роковой переправы,

Прежде чем уходить на тот свет.

Пусть потомки решают: кто – правы,

Кто из нас – виноват, а кто – нет.

За все строки свои, за все главы

Я держать буду вечный ответ

Перед Богом, народом и музой —

Все по совести сказано мной!

Пусть при жизни считают обузой,

После смерти мой голос живой

Прозвучит в слове, сказанном кем-то,

В каждой букве бессмертных стихов

Двадцать первого века. Поэта

Разглядят через пару веков,

Но от этого мне не печальней,

А скорее, и наоборот —

Это лучше любви изначальной,

Когда в руки – венец наперед.

Если спросит Господь мою волю,

Без раздумий его попрошу

Наградить мое пенье хвалою,

Лишь когда до конца допишу.

2017, июнь

Ну что ж ты, милый мой бродяга,

Опять в дырявых сапогах?

Висит спасительная фляга

На перекошенных штанах,

Все то же легкое пальтишко,

Великоватое в плечах,

С двумя заплатками подмышкой,

С цветной подкладкой в рукавах.

О сколько лет тебе, дружище?

Ты мне ведь так давно знаком.

У гаражей, в кустах притихший,

Я за тобой следил тайком.

Собрав сухие ветки ивы,

Ты разжигал себе костер,

Мычал нескладные мотивы,

Неспешно нагревал котел.

И похлебав свой скудный ужин

Да водки выпив двести грамм,

Укутавшись от зимней стужи,

Ты посвящал себя стихам.

Читал поэт без перерывов.

Кричал в нем пьяница-изгой:

Всей хрипотой своей, надрывом,

Безумностью, скупой слезой.

Будь проклята судьба поэта!

Цена таланта – высока:

При жизни счастье – под запретом,

Признанье – только у венка.

Эй, ты, промерзший мой приятель

С седой кудрявой головой,

Я – твой внимательный читатель,

Позволь же выпить мне с тобой.

2013, декабрь

Что останется после меня?

Ничего: опустевшая двушка,

Триста двадцать четыре рубля

И одна холостяцкая кружка;

Самогон недопитый до дна

И засохшая палка салями,

Пепел от сигарет вдоль окна,

На столе, у двери, за шкафами;

Фотографии близких людей

И с десяток закрытых конвертов —

Письма давних подруг и друзей,

Не дождавшихся друга ответов;

И какая-то книжка стихов

Никому неизвестного Эса.

Ничего, кроме сотни грехов,

Не оставит на память повеса.

2017, февраль

По сомнительным всем обстоятельствам

И надуманным им обязательствам

Возвратится домой он в полночный час,

Отработав две смены не на показ.

Он домой не торопится. Не к кому.

За тяжелыми прячется веками

В его грустных глазах одиночество,

Но он верит в судьбу и пророчества.

Он – спокоен, не бросил надеяться,

Что однажды ветра переменятся

И он встретит ее поздним вечером,

Оба будут друг другом замечены.

Обратится он к ней не по имени,

Но красивыми фразами, длинными.

Эту встречу давно он планировал —

Про себя в голове репетировал.

Она носит лишь яркие платьица,

Черный цвет ей с рожденья не нравится.