Николай Алексеенко - В моём Подмосковье. Сборник стихов

Начинаются простые чудеса,
Поднимает наш корабль паруса,
Ждёт поход нас в океаны и моря,
Ведь морской устав учили мы не зря.
Боцман, нам отец-наставник, волк морской,
Говорил шутя про ветер штормовой,
Про девятый вал, экватор, полный штиль,
Как когда-то тоже юнгою ходил.
Знать прилежно изучал ты ремесло,
Первый раз не всем в походе повезло,
Пусть в теории ты опытный моряк,
Ну, а море всё поправит, что не так.
Чтоб салага стал искусным моряком,
Просолиться надо в первый в жизни шторм,
Подружиться в тёплом море с Нептуном,
И сквозь льды пробиться с домом-кораблём.
Изучить по курсу лоцию, компас,
Чтобы знать, где сделать следующий запас,
Драить палубу, не брезговать ничем,
И понять под килем футов семь зачем.
Такелаж своим попробовать плечом,
Знать в аврале как бывает горячо,
А полундра не пустой матросу знак,
И гордиться тем, что Русский ты моряк.
Продолжаются простые чудеса,
Мы поставили по ветру паруса,
Ждёт в походе не один нас океан,
И маршрут лежит наш через много стран.

Раз выпал в жизни случай, попал я в лес дремучий,
На ветхую избушку нечаянно набрёл,
Хотел зайти погреться, немного осмотреться,
Но ни окна, ни дверцы в избушке не нашёл.
Стою в лесу дремучем, среди дубов могучих,
Вдруг вижу среди веток летящий ступа-лёт,
Сидит в нём Бабка-Ёшка, играет на гармошке,
И голосом, охрипшим душевно так поёт.
Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка тебя петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
От Бабки-Ёшки стёжки-дорожки, ведут в неведомые края.
Вниз ступа опустилась, к печной трубе прибилась,
И Бабка-Ёшка с ходу влетела в ту трубу,
Так вот она какая, та дверца потайная,
И я полез на крышу, чтобы войти в избу.
Из печки вылез, даже, глаза протёр от сажи,
И не могу поверить, что вижу наяву,
Передо мной царица, а рядом с ней девица,
А в той царице, братцы, я Ёшку узнаю.
Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
Я к Бабке-Ёшке через трубу, как кошка, попал весь в саже, вот дела!
Увидел я девицу, готов перекреститься,
Вмиг языка лишился от дивной красоты,
Глаза – озёра синие и брови тонкой линией,
Уста, как сок малиновый, длиннее нет косы.
– Ты что стоишь колодой, насмешка над природой,
Мне Бабка-Ёшка с трона, серьёзно говорит,
– Мою ты видишь дочку, на этом ставим точку,
Тебе её не сватать и зятем мне не быть.
Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
Влюбился в дочку, но знаю точно, что не отдаст её Баба-Яга.
Не сильный сказок я знаток, но вспомнил нужен серый волк,
Большой специалист в лесных законах,
Чтобы сюда его позвать, тогда мне точно надо знать,
В каком сейчас находится районе.
А Ёшкин-Кот, он здесь живёт и избу бабки стережёт,
От всяких незадачливых туристов,
Надежда малая, что кот, у бабки дочку уведёт,
И сделает всё в срок и бескорыстно.
Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
От Бабки-Ёшки стёжки-дорожки, ведут в неведомые края.
Поймала бабка нас с котом, сказала —Суп будет потом,
Сейчас займусь я этим вот туристом,
Сбежались слуги-упыри, связали, в печь поволокли,
Жаркое сделать из меня персон на триста.
Что было силы, закричал, во сне, с кровати я упал,
Не сразу понял, что кошмар мне только снится,
Вот так я в сказке побывал, но главное, во сне узнал,
Живут на свете дивной красоты девицы.
Эх! Да, горька полынь-трава, Эх! Да, сладка в ручье вода,
В дом Бабки-Ёшки, стёжка-дорожка меня петляя привела.
Эх! Да, молочная река, Эх! Да, кисельные берега,
Хотя б немножко, дочь Бабки-Ёшки, хочу увидеть снова я.

На землю осень молодая роняет пожелтевшую листву,
И ветер ветками берёзового края, шумит играя музыку свою,
Позолотилась, покраснела осенней краской вся земля,
И облака сгущаются в чернеющие тени, предвестники осеннего дождя.
Идёт по свету бабье лето в последних солнечных лучах,
Зимы печальная примета в летящих к югу журавлях.
Уныло падая на землю, часы прощания отсчитывает дождь,
Ушедшее тепло предав забвенью, зима ликует, -Лето не спасёшь!
В смене времён есть добрая примета, жаль, что былое время не вернёшь,
Идёт по свету бабье лето, весна-красавица, ты снова за зимой придёшь.

Вечерняя заря сменяется рассветной
Ночь пролетела словно стая птиц,
Не выпито до дна вино любви заветной,
Не скрыть светящихся от счастья лиц.
Прекрасная пора, для нас с тобою,
Мы вместе дни и ночи напролёт,
Не думали, что рок судьбы с бедою,
На ближнем перекрёстке уже ждёт.
Скажи судьба, за что так бьёшь жестоко?
Узнали мы, что ты мой брат, а я сестра,
Кто виноват, что мы должны до гроба,
Всю жизнь пить чашу горького вина.
Скажи, ты – брат, или не брат сама не знаю,
Глаза в слезах, а в горле ком мне не даёт сказать,
Кто мы теперь, как называть тебя гадаю,
Нам жизнь любовь дала, теперь хочет отнять.
Скажи нам жизнь, ведь ты так справедлива,
В любви нам радость жизни принесла,
За чьи грехи терпеть такую муку молчаливо,
И по чужим счетам платить сполна?
А может виноваты наши мамы,
Когда была у них весны пора,
Без злого умысла, того не зная сами,
Влюбились в одного – родного нам отца.
Кого из вас он предпочёл, теперь известно,
Нам наши мамы рассказали не тая,
Никто тогда не знал, как этой вестью,
Разбиты будут наши судьбы и сердца.
Скажи, ты – брат или не брат, сама не знаю,
Глаза в слезах, а в горле ком мне не даёт сказать,
Кто мы теперь, как называть тебя гадаю,
Нам жизнь любовь дала, теперь хочет отнять.
Мама родная, расскажи, что же мне делать?
С такою болью невозможно дальше жить,
Я понимаю, ведь тогда ты не хотела,
На мои плечи крест тяжёлый возложить.
А у любимого, его родная мама,
Ведь тоже думала, как лучше жизнь сложить,
И о тебе она, наверное, не знала,
А может просто не хотела мужу рану бередить.
Ничто бесследно не проходит в этом мире,
Взрослеем часто мы не по годам,
Покажет жизнь – кто грешники, а кто святые,
За все дела земные – Аз воздам.
Скажи, ты – брат или не брат, сама не знаю,
Глаза в слезах, а в горле ком мне не даёт сказать,
Кто мы теперь, как называть тебя гадаю,
Нам жизнь любовь дала, теперь хочет отнять.