Валерий Кучеров - Я квартиру снимал у вдовы

Уж третью неделю и частно, и скопом
С немецкой прилежностью день ото дня
Все ищут учёные под микроскопом:
Где мясо коровы, где мясо коня.

И как отличить, и где корни истоков?
Румыния? Польша? Но как уличить?
Есть столько приёмов без всяких там скопов,
Как мясо коней от коров отличить.

Вот я… В ужин – блюдо, где мясо – основа,
А ночью жене говорю: «Ну-ка, тронь»…
ОН, если говядина, вял как корова,
А если конина, стоит словно конь!

Когда стреляю смелым взглядом
В объекты из семейства дев,
Особенно, когда те – рядом,
Я так волнуюсь, весь вспотев.

У той – глаза подобны раю,
У этой – гладь тугих грудей…
О, нет! Кто знал бы, как страдаю,
Забыв политику, друзей!

У той – прекрасные ладони…
Но, как сказал философ Юм,
Лишь сочетанье благовоний
Рождает редкостный парфюм!

Конечно, мы и части рады…
Но я скажу вам без затей:
Судить о деве, право ж, надо
По совокупности частей.

……………………………………

Ну все! Нашёл! Нога без шерсти,
И шея есть, и та же грудь.
Все, все прекрасно, все на месте!
Но мысль одна наводит грусть.

А вдруг в какой-то части
сколот
Или совсем не виден ГОСТ?
А вдруг под грудью —
жуткий холод,
А там, под юбкой —
ведьмин хвост?!

Вы знаете, я чуть не запил…
Слова скрипели, как настил:
– Смотри, как девушку облапил!
Бесстыдник! Лапы распустил!

Прошу, не осуждайте, люди!
Ведь цель моя совсем проста:
Я щупаю: не хладны ль груди
И нет ли ведьмина хвоста!

Автобус брызнул лужной пылью,
Желтком сияет снегогрей.
Сидит грачиха, хвост топыря,
В гнезде на прутьях тополей.

Без перьев шеи зимних куриц,
Капелью пляшет метроном,
И Федя – шут дворов и улиц
Скребком шуршит и нянчит лом.

Черноты нежатся блаженно
У тёплых липовых стволов,
И тяга к парному сближенью
У особей иных полов.

На зов синца летит синица,
Река бежит, ломая лёд.
И ты спешишь со мною слиться…
И я спешу. Весна идёт!

До встречи желанной, таинственной, грешной
Считал я секундами дни…
И вот, наконец, у ракиты прибрежной
Остались мы снова одни.

Ломались, скользили и ватными стали
Нездешние призраки тел…
И пели русалки, и рыбы шептались.
И лунный фарватер блестел…

Твой запах, и нежность, и все, что томило,
Я стал поцелуями пить…
Но ты вдруг сказала: «О, господи… Милый…
Я ж рыбу забыла купить…»

……………………………………….

И прежние вещи явились из ваты,
И нечисть накрыло волной…
Все стало реальным. И только фарватер
Зловеще сверкал под луной.

О, прошлые юные лета!
За вами бежать нелегко…
С бидончиком нежного цвета
Плетусь покупать молоко.

Всегдашнее место. С рассвета
Здесь стелют листву тополя,
Здесь стайка отставших от лета,
Таких же настырных, как я.

С бидончиком нежного цвета,
В цепочку, как бисерный путь,
Стоят, чтоб купить себе лета,
И выпить, и леты вернуть.

Они – не актёры на сцене,
Но как живописна их нить…
Ах, мне бы скорее к цистерне
И лета в бидончик налить!

Безрогая дура-цистерна
Хранит сладострастную снедь:
В железной корове люцерна,
И солнце, и облако есть.

В ней руки доярки Полины
И волос от ейной косы,
Там девять процентов полыни
И восемь – вечерней росы,

Рассвет на пригорке у речки
В обнимку с девчонкой ничьей,
Вкус губ её, жарких как печка,
И грустность коровьих очей.

В ней стайки мальков возле тины,
В ней склон голубеет во льну…
Я крышку с бидончика скину,
Губами я к снеди прильну,

Прильну и, три литра рассвета
В себя опрокинув, спрошу:
«И где вы, ушедшие лета?!»
В ответ ни гу-гу, ни шу-шу…

Но чу! Ощущаю позывы,
Желания страстные те!
И кровь побежала по жилам,
И что-то урчит в животе!

Вернулись ушедшие лета!
Мне, кажется, все по плечу!
………………………………………..
Как жаль, что здесь нет туалета…
Я мчусь! Я бегу! Я лечу!

Опустилось солнце к веткам,
Удлиняя нашу тень,
И болтливою соседкой
День иссяк… Уходит день.

Вот уж ночь – хозяйка дома
Гонит вечер за порог…
Чёрной крышею истома
Изгибается, как йог,

В тихой заводи все чаще
Чмокать начал умный сом,
И на город, горы, чащи
Плащ накинул тихий сон.

Суетной наевшись каши,
Человеки идут спать…
В это время души наши
В мир выходят погулять.

Как в прохладу струйкой едкой
Жизнью теплится навоз,
Так Душа из тесной клетки
Выплывает через нос.

Плоть свою платочком скомкав,
Перед тем, как в мир уйти,
Спросит Ангела, во сколько
Ей обратно в дом войти,

А потом знаменьем вечным
Тихо к телу прикосну…
И храпящий человечек
Мозг отправит свой ко сну.

Белым облачком из ваты
Мчит Душа назад, вперед,
И картинки, как транслятор,
Телу в мозг передаёт.

То покажет предсказанье,
То какой-то прошлый день,
То любови истязанье,
То из ниток дребедень…

А к утру, оставив стремя,
В тело входит вся в росе…
Но в положенное время
Возвращаются не все.

Та вон… Шашни что ль крутила?!
Нагулялась на сто лет…
Возвратилася кутила,
Глядь, а тела то и нет!

……………………………….

И, уткнув в подушку холку,
Руки сдвинувши к груди,
Я шепчу Душе тихонько:
«Далеко не уходи…»

Я лез, на чьи-то
ноги наступая,
В автобус тесный,
как могильный склеп.
Вдруг голос взвился,
словно черт из рая:
«Ты че, козел,
совсем уже ослеп?!»

Другой бы вздрогнул,
взвился как от плети,
Налился злобою
на злой на этот глас,
Нашёл бы он,
что голосу ответить
И, обернувшись,
врезал промеж глаз.