Евгений Меркулов - Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 3

Ловить вполглаза, как рассвет
Льёт чем-то розовым на стены,
Как темнота идёт на «нет»
Неторопливо, постепенно.

Пропеллер: грудь, спина, живот…
Кулак впивается в подушку.
Сходить попить… наоборот…
Нет, братцы, это не игрушка.

Минуты тикают в часы,
И ни в одном глазу дремоты.
Чего ты ловишь, сукин сын?!
Нет, чтобы спать тебе, чего ты?!

И до побудки вдруг за миг
Задрыхнуть крепко и спокойно.
На крик: «Опаздываешь, псих!» —
Плевать, ведь мир милей, чем войны.

А что не выспался, эх, мать!
На то виновных знаем сами.
Вопрос: – Вставать иль не вставать? —
Решён заранее. Не нами!

Однажды на охоте в Океании
Случился неожиданный конфуз:
Попали к людоедам на заклание
Американец, русский и француз.

Несчастные в дикарском окружении
Пытались тщетно вырулить конфликт,
Но старый вождь пресёк все возражения
И вынес окончательный вердикт:

– Оставить всех живыми нет возможности.
Пускай побудут в ямах до утра,
И, чтобы не сбежали, для надёжности
Повесить им по два больших ядра.

А завтра, так и быть, из милосердия
Я одного согласен пощадить.
Того, кто явит большее усердие,
Чтоб наше племя чем-то удивить.

А двое проигравших, по обычаю,
(Я нарушать законы не привык)
Останутся нам честною добычею
Как мясозаготовка на шашлык.

Наутро старый вождь и соплеменники
Собрались и весёлою гурьбой
Пошли смотреть, что выдумали пленники
И выбрать двух несчастных на убой.

Американец с ловкостью отменною
Им показал искусство силача,
Подбрасывая ядра тяжеленные
Как будто два резиновых мяча.

– Смотрите! – вождь воскликнул в восхищении
– Такой жонглёр – один на миллион!
И у меня уже сложилось мнение,
Что из троих живым вернётся он.

Француз решил не силой взять, а грацией.
Он, ядра друг на дружку взгромоздя,
Вскочил на них под крики и овации
И эквилибром поразил вождя.

– Ну, что же – вождь сказал, играя бусами
– Ты выиграл у янки этот бой.
Схожу ещё на всякий случай к русскому,
Но думаю, победа за тобой.

Но через пять минут гонец из племени
Пришёл сказать, что кончена игра
И, судя по всему, настало время им
Расстаться с жизнью в пламени костра.

Поскольку этот русский ночкой лунною
Устроил в яме форменный скандал.
Он поломал одно ядро чугунное,
А вот второе где-то потерял.

Странный сон приснился ноне мне, братцы.
Выпил пару пузырей за здоровье.
Вот бы лечь теперь, да вволю проспаться,
Но во сне увидел средневековье.

Под баян седой Боян пел мне песни,
Печенеги приносили печеньки,
Персиянская княжна свои перси
Предъявляла лично мне, а не Стеньке.

На костре варили кашу варяги,
Рядом половцы менялись полами,
Ну не рядом, а в соседнем овраге,
Поменяются и лупят колами.

Там ногайцы бьют ногаек нагайкой,
Взоры скифовых бойцов твёрже кифы.
Подавай им каравай с балалайкой,
Не прельщают их ногайские фифы.

Архирусичи и древние укры
Выясняют, кто враги, а кто братья?
То по матери пошлют на три буквы,
То до придыха сжимают в объятья.

Вот такая хрень приснилась под утро,
Хучь и дымки выпил вроде немного.
Но недаром же сказал кто-то мудрый:
Сновидения – посылка от Бога.

И гадаю я теперь – непонятно,
Ну на кой мне эти древние мифы?
Но одно лишь утешает – приятна
Персиянская княжна, что без лифа.

Мне вчера рассказали предание,
Аж сводило от ужаса челюсти.
Это было… в какой Трансильвании?
В Подмосковье, на станции Черусти.

Где кукушка не пела, а плакала,
Где кузнечиха скорбно пиликала,
Жил вампир. Не спешите, не Дракула,
Рыжекудрый Мыкола Дурыкула.

Был покойник, дери его курица,
В жажде крови сравним лишь с Усамою.
Девки выйти боялись на улицу,
Особливо в деньки эти самые.

Не пускали детишек родители
На учёбу, да хрен с ней, со школою.
Жить безграмотным много пользительней,
Чем погибнуть от встречи с Мыколою.

Посылали дружинников с кольями
И ментов с казаками потешными.
Те вертались обратно довольными
И хрустели купюрами грешными.

Не тревожилась администрация,
Шиковала в дарёных бессмертиях.
Ведь не зря всё начальство на станции
Кровопийцами слыло в столетиях.

Прикатила на станцию Черусти
Дева юная ночкой глубокою.
Всё при ней – аппетитные прелести
И чарующий взгляд с поволокою.

Отказав и таксисту, и частнику,
И не выказав тени смятения,
Незнакомка пошла по брусчатнику
В бесфонарное улиц сплетение.

Полнолуние, псы воют истово,
Поселковые бродят разбойники,
Чьи-то тени мелькают таинственно
Козодои кричат о покойнике.

На аллее, где ели разлаписты,
Вдруг повеяло тленом и холодом,
То вампир шёл на поиски трапезы,
Подгоняемый жаждой и голодом.

Деву за руку зло, не по-доброму
Ухватил, но попался на «мельницу».
И осиновый кол между рёбрами.
Всё, лежит вурдалак, не шевелится.

– Крови жаждал? А выкуси накося! —
Подоспела толпа восхищённая.
Свой парик дева сбросила за косу,
А под ним, братцы, личной персоною

Президент! Избавитель! Ой, Господи!
Здесь, у нас? Все застыли в прострации.
Ну а он обещал, что по осени
Доберётся до администрации.

Так что есть прецедент, православные,
Чувство радости есть, любо-дорого,
Что отец-президент, это главное,
Нам защитою будет от ворога.

Я надену ярко-синее трико,
Красный плащ и цвета вишни труселя,
Разбегусь и взмою в небо высоко,
Где-то там внизу останется земля.

Я не Бэтмен, я не Карлсон, не Икар,
Не Беляевым воспетый Ариэль
И не тот, который… в общем Суперстар,
И не древний джинн, туды его в качель!

Я не гоголевский чёрт, не Питер Пэн,
Я не ангел, как поётся, я не бес.
Нет, ребята, я – обычный Супермен,
Если это вызывает интерес.

У меня по жизни миссия проста,
Я себе на плечи сам её взвалил:
Озирать с небес окрестные места,
Всем на помощь приходить по мере сил.

Если драка замутилась вдалеке,
Бесполезно обращаться к нарсудам,
Я – кулак вперёд, да с облака в пике,
И обидчиков с разгона по мордам.