Валентина Иванова - Заполняя пробелы. Стихи – моя вторая кожа

Синий кит мне явился во сне,
Волны памяти вдрызг разбивая,
Молвил: «Думай сейчас обо мне!
Я живой, и ты тоже живая.

Хватит прошлым тяжелым жить,
Хватит думать о том, что БЫЛО.
Ты, ведь, можешь всем сердцем любить,
Так люби, как еще не любила.

И не нужно смотреть назад,
Дуть на воду, поверь, не нужно,
Мне так нравятся эти глаза,
Что сквозь сердце глядят наружу».

Кит смеялся, фонтаны пускал,
Улыбался и бил плавниками,
А потом на прощанье сказал:
– Наше счастье мы строим сами.

Я подушку сжимала во сне,
Улыбалась – ну школьница, точно.
Кит фонтаном писал на стене:
Сладких снов и спокойной ночи.

Я хочу написать тебе что-то такое лиричное, нежное, классное.
Рассказать, ну хотя бы о том, как красив был сегодня закат.
И в словах рисовать, с глазами закрытыми, нежными красками,
Но в итоге, сведётся до глупых, ненужных признаний опять невпопад.

Я хотела бы спеть, что-то очень красивое, теплое, светлое, нежное,
Ну хотя бы про звезды, луну, про желаний несмелых, красивейший звездопад.
Но опять из под пальцев выводит сознание мысли бессовестно-грешные,
Но я честно, ты веришь же, честно пытаюсь себя от тебя удержать.

Я хотела бы… Черт побери! Я хочу, чтобы стерлись сейчас расстояния.
Чтобы звезды холодные таяли, глядя на нас с высоты.
Я хотела бы стих написать про природу, закат, а опять вот выходит признание,
И придется принять, что опять виноват в этом ты. Ты. Ты. Только ты.

Посыпаю дорожку к тебе лепестками опавших пионов,
И ногами босыми ступаю на розовый нежный ковёр,
Ты пока еще спишь, моей песней любви заколдован,
А проснувшийся стриж режет воздух крылом. Дирижер!

Я иду неспеша и боюсь красоту потревожить,
И седая душа очень тихо о чем-то поет,
Я ценю каждый шаг, что с тобою и пройден и прожит,
Ты мой сказочный сон и души бесконечный полет.

Лепестки быстро вянут и сказка закончится тоже,
Но не стоит жалеть. Просто важно, что сказка была.
На спине с дикой болью однажды разъедется кожа,
Выпуская наружу два белых огромных крыла.

Шелком утреннего тумана и затейливой вязью слов,
Я спешу к моему океану из созвездий, дождя и цветов.

Мне так хочется окунуться в глубину его бархатных вод,
И лежать, не боясь проснуться и что сказка пройдет вот-вот.

Я мечтаю почувствовать кожей, как нежны твои пальцы рук,
Как на шелково-бархатном ложе, две души повстречаются вдруг.

И закружатся в тихом вальсе – им теперь не нужны слова
Шелк и бархат на кончиках пальцев, ветер, соль и полынь-трава.

Я придумала! Я буду писать стихи по новому.
Не как обычно – в рифму, в такт и по правилам,
Я буду рисовать стихи небесным закатным заревом,
И разбавлять водой холодной, прозрачной, родниковою.

И пусть мои стихи будут не очень правильные,
И даже не важно, что хромать будет каждая строчка,
Но зато они станут вкусными, с запахом – это точно,
Стихи – ароматы от графомана гениального.

Если будет стучаться в окно рассвет нежно-розовый,
Стихи мои будут пахнуть ванилью с корицей и чаем,
Чуть смятой постелью, лавандой и духами – нечаянно,
И шумом листвы, осторожной такой, бело-зеленой-березовой.

А если я вдруг напишу стихи во время послеобеденное,
Пусть принесут они запахи полуденной фиесты,
Где мыслям тяжелым и скучным не останется места,
И сладкой истомой ползет по телу сонливость-вредина.

Вечером, на закате, в лучах солнца багрово-медных,
Я напишу стихи с ароматом мартини или виски,
И пройду шагами неслышными, очень-очень от тебя близко,
Тссс… Молчи… Я не жду, ну честно, не жду от тебя слов заветных.

Как ты думаешь, чем могут пахнуть стихи ночью?
Может быть, это запах губной помады и свечей с сандалом?
Или же ночь – это запах теплого, мягкого покрывала?
А может, это запах пути млечного, увиденного воочию.

Не выходит по-новому, всё те же квадраты, только неровные,
Да и запах стихов, почему-то, с опавшими листьями,
Но пишу и пишу и пишу, забрасываю тебя стихами-письмами…
Но придется тебе потерпеть, пока я тобой заколдована.

Я усну на твоей груди, крепко, сладко, неосторожно,
Не буди меня. Хорошо? Не буди. Если можно.

Я во сне буду нежно мурчать, еле слышно, почти как кошка.
И не буду тебе мешать. Буду спать. Ну ответь – можно?

Потянусь лениво во сне и всем телом прижмусь, не нарочно.
Ты сквозь сон улыбнешься мне – озорница… Но мне же можно?

На живот положу ладонь. На живот. На твой. Невозможно…
От ладоней моих по тебе… Огонь.. Мурк.. Можно? Конечно, можно.

Поцелую тебя… В сердце.
Обниму твою спящую.. Душу.
И ты можешь меня не слушать,
Для меня всё-равно ты лучший.

Для тебя я поймаю… Ветер.
И зажгу на небе все звезды.
Лучше здесь и сейчас, чем поздно,
Лучше радугой мост, чем грозы.

О тебе буду петь.. Баллады.
И писать стихи бесконечно.
Ты – лекарство моё, что лечит,
Ты – мой плед на озябшие плечи.

Я войду в твои сны… Солнцем.
Шелком простыни буду струиться.
Я твоя ярко-синяя птица,
И лечу. Не боюсь разбиться.

Положу на кровать.. Свои крылья.
Не хочу летать, коль не вместе.
Без фальшивой маски и лести
Я останусь с тобою песней.

Жара ушла, оставив теплый шлейф,
И над водой клубится день прошедший,
А я хочу твоей быть сумасшедшей,
Червонной дамой, а не дамой треф.

Приходит ночь и черным полотном,
Вползает в сон, неся успокоение,
А я пишу еще одно стихотворение,
Вон голубь-почтальон дежурит за окном.

Холодная вода не принесла покой,
Не остудила жар, внутри меня и всё-же,
Твоя улыбка мне всего дороже,
Как дорог смех неповторимый твой.

Хочу запомнить жаркий наш июль,
Чтоб в сердце навсегда остался ярким следом,
И тысячи вопросов и ответов
Когда-нибудь накроет холод бурь.

Когда-нибудь… Не только не сейчас.
Жара ушла, оставив шлейф признаний,
Я не боюсь уже своих желаний,
Мне ярче звёзд любых свет твоих глаз.