Алексей Аимин - Привет из прошлого. Или из прошлого с приветом

Чтобы легче войти в освещаемые события, нам придется заглянуть и в шестидесятые-семидесятые, когда формировалось мировоззрение повествователя. Когда страна выходила из послевоенной разрухи, когда в народе укреплялась вера в правильности избранного пути.

Культ «отца всех народов» был развенчан, хрущевская оттепель проскочила мимо но след оставила.

Начали строить хрущевки и сеять кукурузу. Постепенно расселялись коммуналки и люди с общих 15—20 метровых кухонь стали иметь личные 6-метровые в которых порой столовалась в две смены. Так жители разделялись и постепенно становились индивидуальными ячейками.

Промелькнул и исчез анекдот:

К концу 60-х мясо и колбаса из праздничного ассортимента перешла в ежедневный. Но это только в больших городах, куда шныряли за деликатесами и одеждой жители близлежащей округи. Электрички и поезда тогда пахли вкусно.

Последующая стадия осознания действительности проходила под монотонные речи генерального секретаря, которого наш народ, подначивая, благодарил за все:

После весны наступило вновь лето,

солнышко светит по-прежнему.

Партии нашей спасибо за это,

и лично товарищу Брежневу!

Однако постепенно жизнь становилась монотоннее и серее. Светлое будущее по-прежнему отодвигалось на неопределенное время.

Уже в конце 70-х советские прилавки стали блекнуть, и в нашей жизни появилось новое понятие – дефицит.

Мы тогда и знать не знали, что находились в застое, – об этом нас просветили позже.

Социалистическое плановое хозяйство исчерпало себя, плодя никому не нужные, некачественные товары. Но в пересчете на душу населения все выглядело вполне пристойно:

– обувь по три пары на человека,

– каждому мужику – костюм,

– каждой женщине – два платья,

чулочно-носочные изделия по 8 пар на статистическую единицу.

Премии производителям давали за изготовление, а не за реализацию, и о каком качестве или его внешней привлекательности товара могла идти речь?

Доходило до маразма, чтобы исключить затоваривание складских помещений, эту продукцию просто уничтожали.

Но и тогда, в стране делались микроскопические шаги в сторону рынка. В период хронического дефицита, принцип – «ты мне – я тебе» и стал зачатком рыночных отношений: вы нам палку колбасы – мы вам билеты в театр. Но это по мелочи. А аппетиты росли и из первых советских детективов мы уже знали, что и в СССР

есть те кто «Где-то там порой, честно жить не хочет» и делает левые бабки.

Но мы-то были честными, а заодно и бедными и одно другому нисколько не противоречило.

К началу восьмидесятых годов народ уже стал понимать, что его дурят. Отчеты об ошеломляющих успехах социалистического производства никак не совпадали с действительностью. Энтузиазм в народе угасал и призывы:

«Кто в труде впереди, у того орден на груди!» – уже не грели.

Советские люди переходили на другой принцип:

«Если вы считаете, что вы нам платите, то считайте, что мы работаем». Дефицит в магазинах частично восполнялся довеском с производства. Несли все, что подворачивалось – мыло, лампочки, гвозди. Так что внизу особого застоя не было. А вот наверху…

Наверху к нашему руководству неожиданно подкралась подлая старость, с которой кремлевские таблетки, по большому счету не справились. За один 1982 год нас оставили два столпа предыдущей эпохи – подпольный вождь коммунистической идеологии Суслов и фасадное лицо системы – Леонид Ильич Брежнев.

Двоих следующих генсеков мы проскочили быстро. Из всего, что запомнилось при Андропове – облавы в рабочее время в магазинных очередях. Народ тут же распустил слух:

ЦК КПСС уже переименовывают в ЧК КПСС.

Еще запомнилось очень удивившее незначительное снижение цены на водку (с пяти рублей 30 копеек до четырех 70-ти).

Народу это понравилось, и подешевевший продукт назвали мило и душевно – «Андроповка».

Следующий генеральный секретарь Черненко вообще в народной памяти не смог зафиксироваться.

И тут вдруг появляется ОН, молодой, говорливый, не скрывающий, что любит не только народ, но и свою жену – Михаил Сергеевич Горбачев. Главное, что у него было в наличии, это огромное желание помочь затюканному народу, при недопонимании как это сделать. Продолжая верить в коммунистические идеалы, он пошел в народ с новым лозунгом:

«Демократия и гласность»

и обещаниями все перестроить, ускорить, установить «консенсус» и создать «альтернативу» – термины, которые вызвал в народе массу противоречивых толкований:

Все было бы, может и ничего, и этот консенсунс, мы и отыскали бы, но тут, откуда ни возьмись, навалились напасти. Сроду такого не было, обычно, страну, строящую общество будущего, все катаклизмы обходили стороной. А тут:

1. Чернобыль в 1985 году (взрыв реактора: погибло 30 человек, отселено 130 тыс. человек, заражено 660 тыс. человек),

2. Спитак в 1988 году (землетрясение: 25 тыс. погибших 19 тыс. ставших инвалидами и 530 тыс. лишившихся крова).

3.Резкое падение цен на нефть и дефицит бюджета вызвало рост внешних долгов и первого скачка инфляции в 30%.

Народ был в страшном потрясении. Раньше все это ловко скрывали, даже серьезные аварии, происходящие в соседнем городе или районе, оставались для остального народа в тайне. Теперь, с гласностью все средства массовой информации наперебой открывали нам глаза на нашу действительность, и у людей в головах голосом Хазанова зазвучало: