Александр Иванов - Круговерть

Поэты больше из села,

Да это и понятно:

Природа кажется сама

Стихи рифмует знатно.

А я, ребята, городской:

Живу в тревожном шуме,

И напоил меня тоской

Полог небес угрюмый …

И в тесной комнате своей

Встречаю я рассветы,

И не поёт мне соловей

В пылу свои куплеты …

Мне утром слышится трамвай

И шин накат тяжелый,

Мой городской родимый край

И в смысле травки голый …

Как слой брони лежит асфальт,

Сковав его просторы,

И среди сотен тысяч пар

Нет ни одной веселой …

Сокрыт здесь, в общем, человек,

Храня свои секреты,

И времени безумный бег

На всё поставил мету…

И всё же, слышу я стихи

В глухом столичном звуке,

И даже “Городской архив”

Рифмую с чем-то в муке.

И ритм кварталов городских,

Что кружатся на схеме,

Войдут в короткий, жесткий стих,

А стих ведет в поэме…

А ОНИ ВЕДЬ ДРУГИЕ

Мир видят иначе поэты,

Такие у них глаза:

Им мнятся пожары в рассветах

И алые паруса,

Гармонией стройных линий

В бескрайность летящий мост,

И свет иступленно-синий,

Армады далеких звезд.

Им кажутся добрыми люди,

Живущие в мире без зла.

Терзать их за это не будем -

Такая у них судьба…

И ходят они по грани,

По лезвию острия

И жизнь их сурово ранит

Превратностью бытия.

За то, что они другие

И не такие как все,

Ломают их в ночи глухие

На дыбе и колесе.

За то, что они страдают,

За то, что умеют любить,

За то, что довольства не знают -

Д р у г и е не могут простить.

СМЕРТЬ СОБАКИ

Прошло уже немало дней,

Всему б пора уже забыться,

Но как модель судьбы моей

Мне смерть собаки часто снится.

Мой старый невезучий пес -

На лапе злая язва-рана.

Я в рюкзаке его понес

В последний путь, поутру рано.

Доверчиво в мешок он лег:

Привык к нему – как на охоту.

Бедняга, он понять не мог,

Что скоро кончатся заботы.

Его беда, что слишком стар.

Его болезни безнадежны.

Нас ждал бывалый ветеринар

В халате далеко не снежном.

И ждал покрытый жестью стол,

Смертельных средств хмельная доза,

Последний в жизни т о т укол,

Хозяина скупые слезы.

Хозяин – просто человек -

Взял на себя удел решенья

Определять собачий век

И срок последнего мученья.

Наверно, всё же много взял

Он на себя в минуту злую.

Тяжелый узел завязал,

Затеявши игру крутую,

Хозяин – я, я все ж не бог,

И пса судьбу решать не вправе.

Но приговор свой я не мог

Потом уже никак исправить.

Мне часто видятся глаза

Собачьи, с грустным удивленьем,

На них застывшая слеза,

Последнее как дым сомненье.

Считал меня, наверно – друг:

“Так что же, друг, теперь ты сделал?”

И улыбнулся страшно так

Улыбкою оцепенелой.

Застыла маской у него

Гримаса боли и презренья.

Последней судорогой свело…

Потом “ничто” и просветленье....

ВРЕМЯ

И всё же -

как быстро катится время!

Время и вечность -

время и миг.

И вот принимаю

без удивления

вопрос,

что задал мне какой-то старик.

А он, обсуждая возможные версии,

вопрос как вопрос,

но жестокий вопрос:

– “Скажите, давно ли, приятель

на пенсии?”

Вопрос без усмешки -

до ужаса прост…

Да, как же с годами мы осязаем

в своей устремленности

век.

Ведь будто вчера

меня называли

еще: “молодой человек”…

Но время летит,

словно бы в исступлении…

Время – начало,

время – конец.

И словно прикинув

в каком-то сравнении

назвали – случайно? – однажды

– “отец”.

Все меру и степень имеет на свете:

Отец есть отец -

растут его дети…

“Отец” как образ

в единстве и целости,

как признак

моей сложившейся зрелости…

Шли годы – к “отцу” я почти что привык,

смирился

как с грубой, слепой неизбежностью.

И на тебе вот -

теперь уж “старик”....

И сказано этак

с милой небрежностью…

“Старик”! -

займите Ваше место

вот – у трамвайного окошка....

И это вместо всего-

вместо.

Скажу по правде,

совсем немножко…

На лице бездна чувств

как у мима....

От ужаса лицо

гримасой сводит…

Как быстро же всё проходит!

А жизнь

вдруг

поплыла мимо.

Июнь 1982 года

ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК

(Мой внук оканчивает школу)

Последний звонок… Ведь почти…

Да, почти – что окончена школа.

Школе скажем скоро – “прости”.

А голос, увы, не веселый.

Сначала хотел хоть в стихах пошутить,

“Слепить”, как водится, шаржи …

Но получился другой мотив -

Печальный немного даже.

Не ценим, что было – почти закон.

Про школу и даже шире.

Прошлое крыть – привычный уклон -

Упорно внедряется ныне:

– Всё, что учили, впору забыть:

Не так, уверяют, жили.

– То, что любили, не стоит любить:

Смысл жизни – денег всесилье.

– Каждый рви, что сможешь урвать …

Все добрые чувства пожухли.

А демагогов злобная рать

Страну превращает в джунгли.

– Круши и хватай – бог за это простит -

Суть новых “возвышенных” истин.

И вместо старых кумиров мостят

На пьедесталы “бизнес”.

А вы выходите в трудный мир,

Где правит богатый и сильный,

Туда, где жадность как высший кумир

Рвет на куски Россию.

А вам что делать? Жить и любить …

Готовясь к решающей битве …

Там будут и радость, и горе … и быт …

И поиски новых истин.

НОЧНОЙ БРЕД

Ночь опрокинулась бездной звездной.

Сердце лунным светом опутано.

Вдруг понял я, что мы встретились поздно,

И нашей любви не дождаться утра.

Ветер в лесу словно глыбы ворочает,

Всё прибирает в своё подвластие,

Шорохом листьев шепчет пророчество

О том, что у нас уж не будет счастья.

Тени спустились ночные короткие,

Сгустками мгла скульптурами вылита,

И тишину раздирает икотою

Злобные всхлипы тревожного филина.

Лица в ночи наши слабые, бледные,

Очи погасли – темны и испуганы.

И в испытанье по-злому волшебному

Наши сердца одиночеством угнаны.

Нет ничего, и не надо придумывать.

Просто войти в этот мир ожидания.

Войти бесконечно бессовестно юными

И сохранить как надежу желания…

КУКУШКА

Одиноко и душно.

Тянет камнем усталость.

Прокукуй же, кукушка,

Сколько жить мне осталось?

Но примолкла кукушка,

Оборвав свои песни,

–Ну, спасибо, подружка,

За веселые вести…

Я дошел до предела -

До последнего края,

И что делать с собою

Я по правде не знаю.

Я не верю любимой,

И себе я не верю....

Жизнь промчалась мимо -

В этом только уверен …

Так не пой мне, кукушка,

В сизом сумраке чащи!

Жизнь – монетка, полушка:

Просто плата за счастье…

СТАРЫЙ ГОД

Год ушел… Сколько их уж ушло…