Анатолий Савин - Степан Разин. Мятеж. Историческая повесть в стихах. Часть 2

Слышен крик – И вам садиться
Или с Волгой не дружны
Плох казак, какой боится
Разгулявшейся волны —

Оттолкнулись от причала
И, как в прошлую ночь
Два челна, под тем ж началом
Отошли от брега прочь

Батька хмур, без слов гребет
Напрягая чресла
Волна плещется и бьет
По бортам и веслам

Лазарь малость отстает
С ним Митроха, Мишка, Федор
Плывут тихим ходом
Еще надеясь, что вот – вот
Беду мимо пронесет
Штормовая непогода

Атаман и Ус молчат
И в гнетущей тишине
Лишь уключины скрипят
Опускаясь на волне

Вот уже и глубь речная
Волна яростнее бьет
Весла тихо опуская
Батька медленно встает

– Не гневись, река велика
Мать – кормилица моя
Пред твоим, склоняясь ликом
Слухай, что глаголю я!

Чтобы не было раздора
Между вольными людьми
Отдаю – не златы горы
Дар бесценнее прими!

Отдаю, что всех дороже
Что не сыщешь и в раю
Сокрушаясь, не без дрожи
Но в рассудке – отдаю! —

И он махом поднимает
Вверх красавицу княжну
И за борт ее бросает
В набежавшую волну

А, за той, волна другая
Словно чуя, где беда
Налетела, погружая
Деву в омут навсегда

Зарыдал в челне Митроха
Лазарь голову склонил
Федор с Мишкой стали охать
Не поняв, за что сгубил

Только Ус, горбясь немного
Шепчет – Так, тому и быть
Но зато мне, слава богу
Ни с кем батьку не делить —

Тут ударил гром по тверди
Сотрясая верх и низ
С небес огненные жерди
И трезубцы понеслись

Ярко молния сверкала
Полосуя через край
Словно жертвы одной мало
Ей другую подавай

Дождь полил, как из ведра
Чтоб следы расправы скрыть
И теперь не до шатра
А до струга бы доплыть

Когда батьки челн причалил
Почуяли казаки
В какой горестной печали
Он пришел один с реки

Трое суток батька пил
Запершись, в тоске
Никуда не выходил
И не виделся ни с кем

Даже Лазарь не входил
Охранял у входа
А когда же выходил
Все глядел на воду

День и ночь – так, трое суток
Сыпали дожди
Встала осень – сразу, круто
И тепла не жди

Все шатры, палатки
Казаки собрали
И верны порядку
Лишь команды ждали

Когда батька протрезвел
И в себя пришел
Только утром день зардел
Караван отсель ушел

Восемь судов – пять стругов
Да три галеры
Вереницей друг за другом
Скрылись в дымке серой

Провожал его весь город
Было видно и купцов
Кроме князя, что был порот
И десятка двух стрельцов

Им теперь идти до лона
Что в низинах залегло
Где от Волги и до Дона
Есть нехитрое горло

Царь проснулся в страхе
Рано с петухами
Бос, в ночной рубахе
Встал под образами

Ему снился сон дурной
Будто с южных гор
Турки с крымскою ордой
На Москву идут войной
Сея всюду глад и мор

Воевать с султаном
Беды нету горше
– Мстит владыка окаянный
Знать, за мир наш с Польшей —

– Хорошо, что это сон
А то пот прошиб —
Сделав до земи поклон
Царь снял ком с души

Из Стамбула весть идет
Не по нраву польский дар
И султан лишь повод ждет
Чтоб спустить на нас татар

Да и кому по нраву
Русско – польский договор
Коим уж на берег правый
У Днепра царь кинул взор

Руси отдан Киев – град
Со всей его округой
А ведь сколько лет подряд
Был король султану другом

И держал царя в узде
Хваткой вековой
По днепровской борозде
Как никто другой

Янычары и поляки
Заднепровские просторы
Тихо, мирно и без драки
Сколь времен зорят, что воры

И сейчас султан боится
Что Русь, встав из колыбели
На юго – запад устремится
Как на восток доселе

Входит Ртищев – здраве будь
Государь, великий князь!
Что кладешь до земи грудь
Гнева божьего боясь? —

– Как же, Федор – видел сон
С юга басурмане прут
Будто смят казачий Дон
И на Москву идут —

– Что ты, батюшка, окстись
Сказывал Ордын – Нащекин
Турки с персами сошлись
Сами в алчной склоке

Им, чай, не до нас
А тайши с мурзами
Были биты уж не раз
Донскими казаками —

– Ладно, Федор, помоги
Обрядиться в платье
Да ступай свечи зажги
В молельной палате —

Надев царский балдахон
Из парчи, каменьев, злата
Весь молитвой поглощен
Царь скрывается в палату

Приложившись к образам
Из крестовой шел к царице
А оттуда спешил в храм
На заутреню молиться

Зело усердный – часами
Иной раз кладет поклоны
Иногда еще слезами
Обливаясь упоенно

По нечетным дням недели
В пост Успенский и Великий
Даже квас вкушать не смели
Боясь царского окрика

А по четным и воскресным
Он трапезничал лишь раз
Не скоромной, пищей пресной
Добавляя ржаной квас

Богобоязненный царь
К сорока годам решил
Положить все на алтарь
Для спасения души

И теперь любой свой гнев
Иль худое слово
Он, в молитвах, преуспев
Замаливал сурово

Еще царь любит охоту
Вот уж, право, его страсть
По лесам, лугам, болотам
Бродит подолгу и всласть

Соколиную особо
Тут он так поднаторел
Что писал каноны, чтобы
Всякий знанием владел

За малейший недочет
В подготовке соколов
Иной раз кнутом сечет
Не жалея бранных слов

Царь хоть вспыльчив, но отходчив
И обидчика прощал
И боярин, и заводчик
Его норов уже знал

Чужд обычной, мелкой мести
Как бы гнев не клокотал
Он ни казнью, ни бесчестьем
Никому не угрожал

Может быть, по той причине
Что не шибко лютовал
Только двор его отныне
Так «тишайшим» и прозвал

Обитает царь в палатах
Здесь же его двор
Все такой же, тесноватый
Со стародавних пор

Правда, Кремль уж перестроен
По – иному, не «с плеча»
Вместо старых, добрых бревен
Все теперь из кирпича

Меж построек галереи
То есть, крытые ходы
Чтобы в случае нужды
Путь был суше и скорее