Константин Челлини - Мечты полет в лучах надежды…

Переводи и властвуй над умом,
Посланец скромный ты Иеронима 3 3 Св. Иероним считается покровителем переводчиков. ,
И правду доноси ты в Божий дом,
Нет лучшего ведь в мире Господина,

И кровью сердца пусть заговорят
Метафоры, эпитеты и тропы,
А мудрость слов пусть выстроится в ряд
С наследием классической Европы…

Рабы поэзии, мечтатели толпой
Безумствуют на лоне интернета,
Подчас не постигая толики простой,
Запечатленной в отраженье света…

Что мысль – игра фантазий и надежд,
Чтоб воплотиться в текстах без утайки,
Лирический свой воплотить подтекст
И разрешить коллизии, загадки…

Героев разных образы раскрыть,
Проникнув в смысл и тайные пружины,
Ответить на вопрос «Быть иль не быть?»
Из глубины иль горной на вершине…

В природе творчества заложена игра,
И муки его вытерпит не каждый.
Кому-то горе – часик-полтора
Сидеть над текстом… Кто-то же отважно
Стремится к музыкальности во всем —
В религии, поэзии, искусстве,
Усиливая пламени костер,
Что порождает творческое чувство.

Способность к творчеству нам кажется порой
Предзаданной от Бога, от природы.
Но посмотрите, как иной герой
Стремится превозмочь ту несвободу

Всех обстоятельств, бедности, тоски,
Депрессии своею цепкой властью,
Препятствующей к творчеству любви
И не дающей раствориться в страсти…

Да воссияет творчества порыв,
Прекрасный и величественный в мире,
И Бродский вам аорты на разрыв
Покажет путь к Венеции и лире…

Не напишу сегодня и двух строк,
Угас мой вдохновения поток…
Быть может, то судьбы тяжелый рок,
А может, истончился весь исток?

А тени все длинней, и света луч
Не может стену плача превозмочь,
Так в лабиринте заплутавших душ
Еще одну примите – хоть на ночь!

Тяжелые настали времена,
Сравняли все усилия с землей,
Лишь корку хлеба дарят письмена,
Что с новой я переведу зарей!

От безысходности очаг потух,
И вечно задаю вопрос один,
В отчаянном заламываньи рук,
Судьбы своей уже не господин?

Не волен уж в порывах я своих,
Не ведаю, где истина, где ложь?
А сердце все играет лейтмотив,
И все сильнее страсти жгучей дрожь…

Я поищу, конечно, перевод
И отогрею душу, вопреки
Попранию и счастья, и свобод,
У берега отчаянья реки!

Монет я получу – хоть горсти медь,
Любимой на последние куплю
Стакан латте – в аду уж мне гореть
По новому теперь календарю…

Когда в заоблачную высь уносится душа поэта,
Он растворяется порой, он сам Протей в плену момента,

Неважно, пишет о чем он – о боли, о слезах, несчастьях,
Порой почувствует он страсть, к тому, что Слову не подвластно…

В вершины горние свой дух в надежде пылкой устремляет,
Что через много лет его смиренный путник прочитает,

И на пути своем святом звезду он выберет такую,
Что истине Его близка, дань свету не платя мирскую…

В созвездьях форм и силе рифм ты сам порой, мой друг не властен,
Желаю я побег в свой мир – мир ритмов – совершить прекрасный.

Ажурный стих колышет тонкость фраз,
И ветра звук, и аромат цветов,
И вспоминается мне каждый Божий раз,
Как снилась птица в свете образов.

Преградой светлою рождает в муках мир
День новый, весь в оттенках резких линий,
Струится в ярком образе эфир,
Живительнее трелей соловьиных…

И невозможное доступней стало нам,
Приблизившись к гармонии рассвета,
Лишь стоит посмотреть по сторонам,
И зазвучит мелодия квартета…

Разложу я стихи по цитатам небесных скрижалей,
И хрустальность оправы я им без сомнения дам,
И далеких светил бег вечерний родным уже стал мне,
Кочевые ветра мне приносят настройку на лад.

И в горниле чудесном рождается таинство фразы,
Переливчато-нежен и страстен наш новый рассказ,
Охватить бы все смыслы, придать им огранку хоть разом
И в задумчивость горных стихий посвятить мой экстаз.

Я бываю подчас едва мыслимой грусти весь полон,
Что рождается в странном пространстве из рифм пелены,
Все ж познать эту мудрость сердечную, друг мой, ты волен,
Видя блики в хрустальном сосуде на фоне зари.

Стихи приходят – дар любви,
Божественной и яркой,
Дух творчества горит в крови,
Лишь запиши в тетрадку.

Они проложат к сердцу путь,
Прекрасно и внезапно,
В них мыслей отраженья суть,
Мгновений безвозвратных…

В стихах и радость и печаль,
Волнение и муки,
Искус любви и нега – жаль,
Что нет порой науки,

Которая наставит нас
В порыве к совершенству,
Но… душу исцелит Пегас,
С ним ближе мы к блаженству!

Тебе пишу, душа моя,
И стансы, и канцоны,
Люблю… все сердце для тебя,
И Баха я чакону
Исполню… И в стихах своих,
Томительных и робких,
Открою сердца я родник,
Любви святые тропки!

Луна царит, в душе поэта нежность,
Тоска по той, что встретил он вдали,
И этих чувств волшебную безбрежность
Луна, не знаю, сможет ль утолить?

Она – светило ночи, и всечасно
Настроит лиру гений на нее,
Под лунный свет, дарующий богатство
Для музы, света, духа… и нытье,
Что нет ни денег, и ни корки хлеба,
Лишь только страсть и власть волшебных чувств,
И из каморки виден край лишь неба,
А там Луна – предвестие безумств.

Поэт скрипит пером, и, замирая,
Под утро строки выстроятся в ряд,
Луна с ущербным ликом затухает,
Чтоб ночью приковать поэта взгляд.