Андрей Свириденко - Тепло от ладоней твоих

Припал к окну уставший зимний вечер,
Холодный блеск оконного стекла,
И потихоньку догорают свечи,
Сгущая тень сомнений по углам.
Какой-то шорох, еле уловимый, —
Перебираю радуги семь струн,
Хочу понять, какой мой цвет любимый
И что вещает птица-Гамаюн.
Прибоя слышен шум неукротимый,
Седых снегов коснётся запах роз…
Ответа ищем в веке обозримом
На заданный нам вечностью вопрос.
Созвездья давят вечеру на плечи,
Холодный взгляд космических высот.
Лишь потихоньку… оплывают свечи,
В кольцо смыкая времени полёт.

Мне слышится из детских снов
Стук старых ходиков часов,
И март, в берлоге шевелясь,
Свою меняет ипостась.
Тень весны, как от крыла,
На двор и улицы легла.
Вот тундры синяя лиса
Глядит с хитринкой мне в глаза,
Как будто голосует «за»
Дружбу, доброту и грусть,
В чём я никак не разберусь.
Меня не хочет отпустить
Тоски затейливая нить.
Стекают мартовские дни,
Горят далёкие огни.
Вот мы останемся одни,
Пусть пляшет жертвенный огонь,
Положишь мне на лоб ладонь.
И шелестом речной волны
Шепнёшь тихонько: «Отдохни»…

Догорает закат в поднебесье,
Ветер с шелестом гладит листву.
Слышу я журавлиную песню,
Слава Богу – пока что живу.
Поддержи меня, ангел мой белый,
Помолись горячо за меня.
Не хватает в душе огрубелой
Благочестия, Веры, Огня.
Обдираю бока, спотыкаюсь
Поднимаюсь и снова иду.
Откровенно и истово каюсь
У Создателя на виду.
Упиваясь небесной синью,
Насыщаясь ветрами вовсю.
Вечерами молюсь за Россию
И за грешную душу свою.

Жизнь несётся в режиме онлайн,
Из детства слышится лязг трамвайный.
Пост Великий – примите Христовых
тайн,
Задумайтесь, вспомните о покаянье.
Проходят люди свой жизненный тест,
Из новостей – то взрывы, то стрессы.
Остынь, прочти евангельский текст,
Появятся новые интересы.
Не стоит жить, времена торопя,
Брата ближнего обижая.
Взор обрати, не лукавя, в себя —
И выйдет совсем картина другая.
Иная взору откроется новь,
Отреставрировав жизни краски.
София, Вера, Надежда, Любовь,
Даст Бог, доведут нас до Светлой Пасхи!

Март выдует ветер,
Как лось свой брачный призыв.
И нет ничего на свете
Красивей, чем этот мотив.
Какие ещё ноктюрны
Небо сыграет в ночи?
Тянутся к звёздам струны,
Трепетны и горячи.
И тонкий ледок как чипсов
Меж пальцев сломанный хруст —
Не стану года отсчитывать,
Тревожа былую грусть.
Ель машет призывно веткой,
Видно, всему свой срок.
Взрываются нервные клетки,
И брызжет весенний сок.
У марта свои повадки,
Куражиться любит всласть.
Я пью его без остатка,
Господи! Твоя власть…

Вот снова анчаровский синий апрель,
Волнует ночами меня.
Всё звонче выводит ноктюрны капель,
И тут, уж поверь, не до сна.
Я вновь с Окуджавой дежурство несу,
Волнуется чья-нибудь мать.
Влюбляюсь в апрель и девчонку-красу
И всё начинаю опять.
Мы вместе с Анчаровым пьём эту синь,
Познав изначальную Русь.
Льёт небо в ладони мне звёздную стынь,
Возьму вот и точно влюблюсь.
И, содовым солнцем наполнив бокал,
В ладони лицо окуну.
Табун розоватых коней проскакал,
Неся в своих сёдлах весну.
А я до рассвета опять не усну,
И, как ни банально звучит,
На ветках сосновых качает весну
Один бесшабашный пиит…

Вновь уходят от нас
Те, кто близок и дорог.
Раны на сердце жгут
И рубцы на душе.
В предназначенный час,
Ярко вспыхнув как порох,
Они сходят с маршрута
На крутом вираже.
За церковной оградой
Снежок серебрится,
На погосте кресты —
Путеводный пунктир.
Почему же так надо,
Что должны завершиться
Жизнь, любовь и мечты,
Потеряв ориентир?
Тихо тает свеча,
Как судьба человечья,
И душа, горяча,
Поднимается ввысь.
Вы прощаетесь с нами
И уходите в вечность,
На земле оставляя
Письма к живым…

По судьбе большой и многоликой
Тянется состав годов моих.
На вопросы все ищу ответы,
И всплывает в памяти моей,
Что уже повырастали дети
И внучата стали повзрослей.
Молодая поросль пробьётся,
Как весной зелёная трава.
Что-то в сердце тихо отзовётся,
Вспомнятся забытые слова.
В окнах блики солнечные гаснут,
Вечер сдал позиции свои.
Сознаю, что все же не напрасно
Вдаль веду состав годов моих.

Скажи, к чему, в конце концов,
Душеспасительные речи?
Я обниму тебя за плечи,
Сжимая бытие в кольцо.
Порою жизнь очень странно
Закручивает кренделя.
Апокалипсис Иоанна,
Пока что держит нас Земля,
Мой милый, нежный человече,
Вполоборота женский взгляд.
Вот я твои целую плечи,
Веду я в Гефсиманский сад.
А там хотите, не хотите,
Свершится чудо. Не вопрос!
Ведь заповедовал: «Любите!» —
Ученикам своим Христос.
Душеспасительные речи,
В ночь уплывающий трамвай,
Я обниму тебя за плечи,
Мы обретем с тобою Рай…

В январских небесах повисла
Грейпфрутом полная луна.
Помилуйте, «светло и кисло» —
Ну и понятно, не до сна.
А жизнь: то поцелуй, то выстрел,
И века скоротечный бег.
Мелькнул неуловимо быстрый
Твой взгляд из-под прикрытых век.
Года, как белые метели,
Сквозь багровеющий закат
Куда-то бешено летели
В неуловимый «безвозврат».
Казалось, что в бреду агоний
Не хватит слабых моих сил.
Но я тепло твоих ладоней
С упорной верностью хранил.
И все как должное приемля,
В кольце земного естества,
Тянусь из января к апрелю
В канун Святого Рождества.