Михаил Никольский - Моя палитра. Сборник стихов

Хотелось выпить, да вот, не пьётся…

И бой всё дальше… И бой всё тише…

Я войною был сыт в сорок пятом.

Через край. Через смерть, через слёзы

Я прополз по-пластунски, солдатом

Там, где плакали наши берёзы.

А потом, в полный рост поднимаясь,

Через страх, через боль, с автоматом,

До победного самого мая,

Шёл со Сталиным, верой и матом.

И дошёл: не загнулся, не сгинул.

До Берлина, до Праги, до Вены.

Руки, ноги ломая и спины,

Ненавидя войну откровенно.

А теперь снова враг у порога

Хуже фрица былого глумится,

Наплевавши на общего Бога,

Наши жжёт города и станицы.

Жаль, под сотню уже мне, не в силах

Со штыком, как тогда, в сорок пятом,

Гнать фашистов на адовы вилы,

Снова Русским явиться Солдатом.

И порою я плачу в бессилье

О победах былых вспоминая.

Дай, Господь, мне терпенья и силы,

Чтоб дожить до Победного Мая.

Июнь оборвался высокой струной,

На «до» разделив и на «после»

Всё то, что Советскою было страной,

Взрослело… И стало вдруг взрослым.

В четыре утра разорвалось «вчера»

На «завтра» военных рассветов:

Попёрла чумою на нас немчура,

На жизнь наложив своё вето

Враг шёл, подминая под брюха машин

Родную советскую землю,

Но дух был силён и Союз нерушим —

Не сдали Москву им и Кремль.

Под Брестом и Курском, под Харьковом жгли

Коробки – фашистские танки,

Чтоб им не досталось ни пяди земли,

Ни крошки, ни щепки, ни дранки.

На Ладоги льду и на топи болот,

На небе, в горах и на море

Моряк, пехотинец, танкист и пилот

Стояли фашистам на горе.

И выстоять вместе сумели они,

И фрицев погнали обратно.

Пылают в их честь и поныне огни —

Как память о подвиге ратном.

И если придётся схлестнуться в бою

С врагом за родную Отчизну,

Мы с предками встанем в едином строю

За нашу свободу и жизни.

Протопал он от Бреста, до Берлина…

Смоленск, Кавказ, Воронеж, Сталинград…

Не верили гертруды на перинах,

Что гансов перемелет наш солдат.

Под Ленинградом, лязгая зубами,

Давясь осьмушкой хлебной без воды,

Он шёл вперёд, он гать стелил гробами,

Войны равняя чёрные следы.

Он шёл вперёд за мать и за Отчизну,

За сына, дочь, за Сталина. И верил,

Что он дойдёт. Ценой, хотя бы, жизни.

И был во гневе праведен без меры.

И день за днём, четыре долгих года,

Ползком в болотах, строем, цепью, маршем

Он шёл на запад, в ночь и в непогоду.

То с матом, то с знаменьем патриаршьим.

И он дошёл до вражеского тыла,

Войны корчуя огненные всходы,

Пусть кровь его, порою, в жилах стыла,

Всё ж грянула торжественная кода.

Седьмой десяток минул с той эпохи,

Нам вновь грозят войною из-за «лужи».

Внутри распоясались грефы, кохи,

И больше победитель им не нужен.

Но верю я: наступит сорок пятый,

Вернётся всё победною весной.

И рядом с тем, из прошлого, солдатом

Я встану с победителями в строй.

Прокуренных лёгких хрипели меха.

Трассиры пунктирами штопали ночи.

Молились и те, кто не ведал греха,

И множество всяческих прочих.

Лопаты вгрызались в промёрзшую грязь,

И пальцы цеплялись за бруствер окопа.

И бил пулемётчик в ползучую мразь,

Что к нам доползла из Европы.

Гудела земля, под ногами неслась,

И небо давилось свинцовой пургою.

Нас гнали вперёд не приказы, не власть,

Не страх – совершенно другое.

И если вдруг падал один впереди,

То брешь закрывал наступающий сзади.

И общим был враг, и Господь был един,

И гнев, что для мщения даден.

Простуженных лёгких вздувались меха,

Хрипели «ура», прорываясь сквозь грохот.

Крошили врага без боязни греха,

Истративши жалости крохи.

Сегодня забыли на Западе дни,

Когда за фашистов просили прощенья.

И факелов снова пылают огни,

И сукой распластана щенной

Европа, готовая снова родить

Тех бесов, что в пропасть потащат полмира.

Но снова позор ждёт её впереди,

И куш не обломится жирный.

Кольцо сжимала вражья рать,

И лязгало железо.

Одно желание – порвать —

Из всех калибров лезло.

Но вдруг над ними воспарил

Обычный сизый голубь.

И просветлели тыщи рыл

На поле брани голом.

– Давай за мир, чехли свой ствол,

Войны закроем карты…

Но крикнул кто-то: «Шнель!» – «Яволь!» —

Неслось в ответ над мартом…

Как говорится, «кто с мечом»…

Тому не будет пухом…

Сейчас вам станет горячо…

А после… После – глухо.

И в лобовую понеслось

Железо на железо.

Вложив в бросок всю боль и злость

За тот клочок облезлый

Земли родной, пошла вперёд

Армада в лязге стали.

И голубиное перо

Кружиться перестало,

Упав под гусеницы трак —

Став жертвой во спасенье…

И в тот момент сломался враг

Под туч весенних сенью.

И воцарилась тишина,

Дымил ковыль по полю…

Была здесь сломлена война!

Назло смертям и боли…

Зачадил огарочек

Свечки стеариновой:

Присланное с на́рочным

Письмецо иринино

Вскрыл, борясь с сомнением:

«Прочитать иль выкинуть?»

Горечь в нём отменная —

Сразу понял: «выкает»,

С первых строк растерянность,

Слёз разводы синие…

«К звёздам через тернии»…

Духом керосиновым

Пах листочек сложенный,

С кляксами чернильными.

Господи, как сложно-то

Оставаться сильными,

Если так вот скрючило,

Рот в немом рыдании:

«Дочке быть байстрючкою»…

…Скоро на задание…

Как в таком смятении

Мыслить с хладнокровием?

Под бельё нательное,

Ниткою суровою

Ладанку мамашину

Привязал по-новому:

«Будет всё по-нашему»…

К запаху соснововому

Гари смрад мешается —

Там, за лесом, зарево.

Тьма стеной сгущается

У костёла старого.

Всё, пора: предутренний

Сон особо сладостный.

Снег рассыпан пудрою —

Детям было б радостно…

Тридцать пять архаровцев —

Все бойцы отменные —

Льдом промёрзшей старицы

Шли, взбухая венами —

Тола за четыреста

Кил на них навьючили.

Ветер злой, задиристый

Месяц пас над тучами.

Вон и мост за кирхою.

Фрицы, рассупонившись,

Дрыхнут. В печке пыхают

У«гли. Им, не по'нявшим

Смерти всю коллизию,

Сладко спать за Родину —

Фатерлянд – Элизиум…

Тихо утро вроде, но

Шорохи невнятные,

Снега скрип сыпучего…

Ноги стали ватные —

Варежки колючие

Рты зажали – финками

Часовых порезали.

В штабель, к спинке спинкою,

Сгрудили по-резвому…