Анастасия Полонских - Стихи & Poetry

Ворон – с крыши —
взлетел.
Сорвал пелену
С сизого утра.
– Радость, услышь меня ты!
Капли дождя-перламутра.
Нет в Петербурге тебя.
Нет тебя и на Таити.
Я иду в Эрмитаж,
В профилях лиц
Жду внезапных открытий.
Нет в Петербурге тебя.
Это мое потрясенье.
Это утрата тебя
В пляске суббот-воскресений.
– Радость, услышь меня ты!
Слякотно и безобразно
Грусть заметает следы:
Благостно, крестообразно.
Кофе – банальный просчет:
Шляться по разным кофейням.
Или стоять у ворот,
Ждать у души пробужденья.

Невский – старинный пасьянс.
Сон, превращающий в плазму.
– Радость, где блеск моих глаз?
(Кутаясь в плащ несуразный…)
Нет Петербурга – для нас,
В том, где мы встретились чудом.
В лицах прохожих – сарказм.
Это улыбка Иуды.
Я одиноко бреду
В центр моего мирозданья:
Недоцелованных губ
И недостроенных зданий.

Когда ты примешь себя —
утренне-грубой,
растрепанной.
Отделенной от лабутенов
и идеальных ресниц.
Когда ты примешь себя —
как дикорастущий вереск.
Как ОРЗ,
Которое вдруг случилось.
Когда ты примешь себя,
Как величайшее чудо,
Свалившееся вдруг на чью-то голову.
Когда ты примешь себя-
бьющей посуду,
Едущей по встречке
дикой оторвой,
Курящей в подъезде,
Крутящей романы,
С блеском проваливающей все экзамены.
Когда ты примешь себя – непохожей на маму.
Ни на кого не похожей – будь они все неладны.
Когда ты примешь себя,
Рыдающую от бессилия.
Сделавшую все возможные ошибки
И вернувшуюся назад.
Когда ты примешь себя – невозможно красивую.
(Пусть тебе этого и не говорят).
Когда ты примешь себя.
Со всеми безуминками,
Родинками и веснушками,
Появляющимися по весне.
Когда ты примешь себя,
Будет прекрасное утро.
И ты будешь с ним
На одной волне!

Я с утра побрела в Нотр-Дам 1 1 Notre- Dame de Paris (фр) – Собор Парижской Богоматери
Поклонилась красавице Жанне.
Город влюбленных туристов —
И я – одинокая мышь.
Рай сувенирных лавок-
Очередь за брелками:
Эйфелевы башни,
Сделанные в Китае.
Беженцы на мосту
Укрываются старым пледом.
Я иду вглубь квартала,
Сознавая свое сиротство.
Я могла бы сесть с ними рядом,
Точно так же укрыться пледом,
Распевая, возможно, частушки,
Развлекая зевак-туристов.
Но я иду вглубь квартала,
Вглубь своих странных мыслей.
Здесь принято есть круассаны,
Запивать их вином неспешно.
В открытых кафе-террасах —
Приютах импрессионистов,
Бунтарок, распутных девок
И прочих известных бродяг.
Но я иду дальше и дальше.
Сентябрьский прохладный ветер
Завил мне буйные кудри,
Поет старинные песни.
До боли знакомые песни
Про жизнь в розовом цвете.

Рукописи не горят.
Долготерпят.
Не ищут ближнего.
Что за бухло ты вчера наливал мне, монах?
С толкованием притч,
Не взболтнул ли ты лишнего?

Не кагор – непонятная взвесь, запах газа и ладана.

«Мы как стадо, ведущее жертв к своему алтарю.
Так зачем нам стихи – ведь никто не рождается заново.
Не пиши», – ты сказал мне, в своем фанатичном бреду.
Потом сел в свой блестящий Роллз-Ройс и исчез, словно ветер.
– Пропиши мне тот скрипт, где бы я не сгорела в аду.
Но ты будешь молчать. Потому что и ты не в ответе…

Рукописи не горят. Долготерпят.
Но свобода – в молчании.
Я сегодня готова обо всем промолчать.
Лишь детекторы лжи понимают, что это – отчаяние.

Здравствуй, декаданс,
тавтология,
Красные губы Эмирейтс Эарлайнз 2 2 Emirates Airlines (англ.) – авиакомпания. .
Ты любил шампанское поутру,
Напевая: «The world is mine» 3 3 «The world is mine» – песня Дэвида Гетта.
В люкс отеле, шикарно застуженном,
И похожим на мини-Версаль,
Я любила тебя безоружным,
Безмятежным, как небеса.

Я плела свои микро-измены,
Легкий флирт у камина и сон.
Ты был зол, равнодушен и верен:
Ты в меня был совсем не влюблен.
В час тоски, когда утро так близко,
Я рассталась с тобою на раз.
Я ушла от тебя по-английски,
Без унылых штампованных фраз.

Ты засядешь в своем кабинете,
Напевая,
«The world is mine».
Здравствуй, декаданс.
Тавтология мимо.
Только шелковые крылья и рай.

Магнитные бури сегодня в Питере.
Медный Всадник сгрыз парацетамол.
Нева потемнела в оверсайз свитере.
Всем сносит крышу, вот это прикол.
Летний Сад завшивел румяными селфиистками.
Шарфики Барбарри 4 4 Burberry (англ.) пляшут на ветру.
Клонит в сон от Есенина. Перехожу на Улицкую.
Шнур опять женился. Точка. Ру

Франсуа Озон не представляет,
Как хорошо от кефира бывает,
По Станиславскому клево бывает,
В пять утра по Москве.

И Зигмунд Фрейд не представляет,
Какие субличности мной управляют,
Как виртуозно они управляют
В городе на Неве.

И Маэстро Булгаков не представляет,
Как крем Азазелло на кожу влияет.
И сколько хороших ведьм вылетает
Из корпоративной среды.

Вот и все, и я больше не при-надлежу – тебе
А – этому городу. И ночью, едва дыша,
Благодарю, что не тобою помята моя постель
И секунды – словно над пропастью – не спешат.

Я искала пути спасенья у всех ветров
И без ответа возвращалась домой в закат…
И в начале начал мы с тобой наломали дров,
Но тогда казалось, ты даже был этому рад.

И твое молчанье похоже на дивный сон…
А мое молчанье – на небывалую грусть.
Вот и все, и я больше не твой возлюбленный клон,
Вот и все, my darling. И пусть же так будет. Пусть.

Дженерейшн Некст 5 5 От Generation Next – cледующее поколение (англ.) , с утиными улыбками,
С идеально выверенным профилем,
Вы по-русски пишете с ошибками
И не увлечетесь философией.

Всюду пустота и междометия,
Сбывшийся фантом страниц Пелевина.
Между гамбургером и ветвистым лендингом
Лабутенов громадье заселфилось.

Что же будет с вашим поколением,
С пораскрытыми до самой попы чакрами?
Я стою у памятника Ленину,
Белоснежного, как Орбит без сахара…