Владимир Кривоносов - А я насмешек не боюсь

Полкаюты занял толстый фолиант.
Позабыв про берег, учит лейтенант,
чтобы выйти в море, не как в тёмный лес:
РБЖ ПЛ, ПУАБ, МППСС. 14 14 РБЖ ПЛ – руководство по борьбе за живучесть подводной лодки; ПУАБ – правила ухода за аккумуляторной батареей; МППСС – международные правила предупреждения столкновения судов (своеобразные правила дорожного движения для моряков).
На «самоуправство» 15 15 «Самоуправство» (жарг.) – допуск на самостоятельное управление кораблём (подводной лодкой) сдать – не на права,
но… всё ниже-ниже никнет голова.
Нет, здесь не помощники – Гегель или Кант…
И, почти заснувши, шепчет лейтенант:
Милая ХОККАЙДО я тебя ХОНСЮ!
За твою СИКОКУ я тебя КЮСЮ! 16 16 ХОККАЙДО, ХОНСЮ, СИКОКУ, КЮСЮ – основные острова Японского архипелага

Износил за службу не один мундир,
бывший лейтенантик, бывший командир…
В волосах пробилось прядок серебро,
но, по-лейтенантски, тычет бес в ребро:
не в кабак напиться или поблудить…
– Эх! Ещё разочек в море бы сходить!
Что б, ревун услыша, скрыться под волной…
Засыпая, шепчет офицер штабной:
Милая ХОККАЙДО я тебя ХОНСЮ!
За твою СИКОКУ я тебя КЮСЮ!

Годы пролетели и пришёл приказ —
офицер со службы перешёл в запас.
Форма в гардеробе, кортик на стене
и выходит в море только лишь во сне:
то отсек приснится, то – центральный пост…
И «за тех, кто в море», славный третий тост
молвив с комом в горле, вспомнит службу всю…
– Милая ХОККАЙДО, я тебя ХОНСЮ!

Лишь затеплилась заря,
никому не говоря,
мы уходим в «автономку»:
значит, путь – опять в моря…
Будет пениться прибой,
только не для нас с тобой:
в море жизнь – не то что б праздник,
«автономка» – это бой!
Над районом тишина,
мерно бьёт о борт волна,
всё готово к погруженью:
принимай нас глубина…
Породнились мы с тобой,
связаны одной судьбой:
погружение – не праздник,
жизнь в подводном – это бой!

Глубина с шести сторон,
смена с вахты, чуткий сон —
ведь каюта на подлодке
не для раутов салон…
В море день, как день любой:
то тревога, то отбой,
а когда курить охота,
то и бой с самим собой.
Будет время – будет свет,
на семь бед – один ответ:
коли мы вернёмся в базу,
проживём ещё сто лет!
Как начертано судьбой:
кто – в пучину, кто – в забой.
Жизнь – подарок, но не праздник,
жизнь, она, вообще-то, – бой!

Возвращенью каждый рад:
то – на камбуз, то – в наряд,
то – учёба, то – на вахту,
то – задача, то – парад…
Будет ластиться прибой,
только не для нас с тобой:
в базе жизнь, конечно, – праздник…
Только лучше снова в бой!

Опять уходим в «автономку»
(как будто, жизнь начав с нуля).
И необыкновенно громко
в ночи грохочут дизеля.
На жизнь и смерть всегда готовы:
приказ – и в Африке, – приказ.
И зычное «Отдать швартовы»
от пирса отрывает нас.
Бурун у носа закипает,
вдоль борта ластится волна
и лёгкий бриз лицо ласкает…
Но, как же манит глубина!
Затяжки вдох – и в горле жженье.
Теперь нам солнце – словно приз.
Звучит команда «К погруженью!»
и вот заветное – «Все вниз!»
Там, в глубине, как карта ляжет,
почём он будет лиха фунт…
А командир, в Центральном, скажет:
– Ищите, братцы, «жидкий грунт».
Вверху штормит, Луна не греет,
погода явно не на «Ять»,
но для зарядки батареи
нам все же надобно всплывать.
Мы ненавидим море люто,
когда штормит и ливни бьют.
Но в мире нет милей уюта
тех тесных лодочных кают.
На переборки клеим фото:
девчонки, матери, жены…
И твёрдо знаем, что есть кто-то,
которым мы всегда нужны!!!
Минует время… И не сразу
(уж так устроен этот мир):
– А ну-ка, штурман, курс – на базу —
устало скажет командир.
Уткнётся в пирс наш «чёрный мамонт»…
Со временем уйдём в запас…
И, поминая чью-то маму,
о море мы взгрустнём не раз…

В горячке простыни все скомкав,
при той же ледяной Луне
опять уходим в «автономку»…
Вот только жаль, что лишь во сне…

Вышли в море по приказу
то ли Флота, то ль Кремля…
Скрылась в сумерках бербаза:
– До свидания, земля!
И куда пойдёт дорога —
то ль в зенит, а то ль в надир:
на земле мы все под Богом —
и матрос и командир!

Коль поставлена задача
сохранить покой страны —
значит, так и не иначе,
нам держаться глубины,
где на всех одна тревога:
будь «годок», будь молодой…
На земле мы все под Богом,
в том числе, и под водой!

И простого выходного
неизвестно сколько ждать…
Поскорее бы швартовы
крепко к пирсу привязать.
Пусть хотя бы и немного
поглазеть на сущий мир…
На земле мы все под Богом —
и матрос и командир!

Где-то – солнце, где-то – яхты,
неба лóскут голубой…
Мы ж, то с вахты, то на вахту,
то – тревога, то – отбой…
В ожидании итога
дни минуют чередой…
На земле мы все под Богом,
в том числе, и под водой!

Автономка… Час за часом…
День за ночью – сутки прочь…
«Нарезает» лодка галсы 17 17 Здесь, галс – отрезок пути от поворота до поворота на контркурс.
в глубине, где вечно ночь.
Тишина, как в мавзолее,
лишь мотор слегка урчит…
На зарядку батареи
мы всплывём в глухой ночи.
Как теперь ни хорохорься,
знаешь сам, пройдя тот путь:
круче, чем «Сезам, откройся!» :
« – Трюмный! Среднюю продуть!»
В перископе месяц брезжит.
Тишина в ушах звенит.
Люк отдраен! Воздух свежий
молодым вином пьянит!

И уже в Центральном «хвостик»:
кто здесь был, тот знает сам,
что – «Прошу „добро“ на мостик»,
словно пропуск в небеса.
И взлетев по трапу пташкой,
воздаёшь Богам хвалу:
после всплытия затяжка
будто первый поцелуй!
Дым пьянящий горько-сладкий
в горле толику перчит…
Дизеля стучат украдкой
в звёздно-аспидной ночи.

Вот и славно! Покурили…
Кто – пяток, кто – лишь одну…
Батарею зарядили
и опять на глубину!