Римид Нигачрок - За годом год. Стихи 1976—2012 гг.

Парня фото совпаденье:
«Саша, солнышко моё!»?..
Подарил на день рожденья,
Память дружбы, ё-моё!..

Я могла бы осчастливить
Не тебя – других и многих,
Но люблю тебя в порыве
Чувств возвышенный, о боги!..

Ты уходишь?.. К черту, милый,
Без тебя я обойдусь!..
Невлюбленного манила,
Не влюбила – вот и злюсь.

Дивизион! На вечернюю поверку становись!
И коридор пустой почти, заполнился в минуту
Повзводно …, обычная казарменная жизнь
Подчинена уставу, но лишена свободы и уюта.

Дежурный, прапорщик, вчерашний выпускник
Армейских срочных курсов младших командиров,
Одет в мундир с иголочки, из-под земли возник,
На слово остро злой, не может без придирок.

Два года срочной службы, нанялся на три года
Служить в той самой части, с которой начинал.
Вечернюю поверку проводит с нашим взводом,
За нарушение – наряд, знакомый всем финал.

Буяк в начале списка, он призван с Белоруссии,
А украинец Янч Иван стоит последний в списке.
Мороз с Урала, зло уколоть, издевку не упустит,
Кто физически слабей его, третирует без риска.

Исаев вот – чеченец, как к нам попал, загадка,
Ракетчики – славяне, казах один, в хозвзводе.
Родыгин! Я!.. И так идет проверка по порядку.
Из Питера Родыгин, с усмешкой гордо ходит…

Дивизион, равняйсь! Смирно!.. Вольно, разойдись!
И строй стремглав распался, рассыпался горохом.
Вечерняя поверка – обычная казарменная жизнь,
Еще день служба кончился, что в общем-то неплохо.

Ну, Костя, черт тебя дери,
Свинью подложил мне какую!
Стоит с ухмылкой у двери,
По дружбе, мол, помог, толкует.

«Гидравлику» я мог бы сдать
И без твоих шпаргалок, дурень,
Мой трудовой «трояк», что «пять»,
Профессор, знаешь, в кровь ошкурит

На пересдаче, дай лишь повод.
Сам сдал и радуйся, а ты,
Медведем услужить готовый,
Открыто сунул мне листы.

Шкурил я сотню трубок шкуркой,
Потом весь курс сдавал в три пота,
И окна мыл, и мёл окурки
С утра до вечера в субботу.

Поставил я б тебе «четыре»,
Иль даже «пять» – владеешь темой,
В конспект не нужно было зырить…
«Трояк!» – решенная дилемма!

Профессор мне вернул зачетку —
Урок запомнишь наперед!..
С тебя же, Костя, литр водки,
Как виноват, за твой просчет.

Мальчишками, и взрослые «болели»,
Мне помнится, эфирным хулиганством.
Те, кто собрать приставку к радио сумели,
У микрофонов пропадали – не на танцах.

С ног сбился местный участковый
Выискивать «преступников закона»,
И конфискацией наказывал сурово,
И штрафами, устраивал препоны

Радиолюбителям, нередко без разбора,
И у него простой детекторный приёмник,
«Маяк» уловил только что который,
Мог вызвать подозрение огромное…

Радиолампа 6П3С, катушка на патроне,
И переменный конденсатор, микрофон —
И вся «шарманка», скрыть от посторонних
Легко коробочку, как в дом приходит он.

Пыл остудить ни штрафы, ни угрозы,
Как не пытался участковый, не смоги.
И каждый вечер позывные: «Роза»,
«Роза» на связь выходит «Витали»…

И снова жалобы от летчиков приходят:
«Нам глушат связь, эфир нам засоряют»
И участковый, злобствуя, на взводе,
Из края в край поселок весь шныряет…

Но баловство со временем затихло
Само собой – ребята наигрались.
Кого на службу, кого настигло лихо,
На чердаках пылятся радиодетали…

А «Лобачевский» кличку носит Толик
Не потому, что знатный математик.
Основы слабо кто усвоил в школе,
Тому на высшую ума едва ли хватит.

И, провалив числом попыток восемь,
Вуз со справкой мог бы завершить.
Но не сгубить профессора он просит,
Всё потому, что в целом «хорошист».

Это так, лишь присказка, не сказка.
Как он любит страстно Натали!..
А она в ответ лишь строит глазки,
А о взаимности и думать не велит…

Ждет год и два, но всё впустую:
Ах, Толик, нет, я замуж не согласна.
Упорно ждет, на «нет» не протестует,
Как математику дожал и – дело ясно!..

И день настал, и Толик торжествует,
Что Ильина зовется Лобачевской,
Пусть в шутку, да, но это не в пустую,
Наталья вдруг дает согласье резко…

Они уж год, как счастливо женаты,
И перебрались жить неведомо куда.
С дипломом он, она, оставив пятый
Курс вуза, с ним штурмует города.

И как-то вдруг проездом заскочили
На сутки к нам бывалые знакомцы.
Семью как строить долго нас учили,
С рук не спускали нашего питомца.

Изрядно выпив, тайну выдал Толик,
У Натальи, мол, стал он подкаблучник,
И про любовь изменчивую, что ли,
Век холостым остаться было б лучше.

И я тогда узрел невольно сходство:
Семьи наши сложились зеркально.
Не любовь взаимная – господство
Принужденья, где итог фатальный.

Влюблен Толик страстно в Натали,
А она ему лишь только уступила,
Как душа моя, принуждена, болит,
Не могу любить я Галку через силу.

В столовой издавна приметил,
Всё подойти к ней не решусь.
Сказал, пора, я летом этим,
Возможно поздно, но и пусть.

Девица нынче на раздаче,
У всех, кто входит, на виду.
За спины нынче я не спрячусь,
Глаза, стыдясь, не отведу.

К восьми утра она приходит,
А в восемь вечера – домой.
Подстерегу, решил, на входе.
Как я волнуюсь, боже мой!..

То в жар, то холодом окатит,
Знакомлюсь будто в первый раз:
Простите, … добрый вечер, Катя,
Я проводить хотел бы Вас…

Нет, Вы ошиблись… Я – Татьяна.
А Вас по имени?.. Володя…
Лицо знакомо, очень странно…
А-а, Вы из тех, кто кушать ходит.

Ну вот, дошли до остановки,
Прощай, Володя или… С Вами!..
В автобус вслед вошел неловко,
Не подал руку в помощь даме.

Впритык меня к ней прижимает
Толпа студентов, молодежи.
Схожу от близости с ума я,
И весь объят невольной дрожью.

Выходим, Вова, правь на выход,
Живу вблизи я «Комсомольской» —
Мне прямо в ухо шепчет тихо…
Не тычьте, бабушка, авоськой! —

Кричит внезапно так, и грубо,
Что обернулся я, и вздрогнул:
Во взгляде злость и ниткой губы,
И вижу в колене согнутую ногу.