Илья Эренбург - Стихи

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Из земной утробы Этновою печью

Мастер выплеснул густое серебро

На обугленные черные предплечья

Молодых подручных мастеров.

Домна чрева средь былого буерака.

Маховое сердце сдвинуло века.

И тринадцатым созвездьем Зодиака

Проросла корявая рука.

Первая жена, отдавшаяся мужу,

Теремовая затворница моя,

Огнь твоих соитий леденили стужи,

Чресла надорвалися в боях.

Но немой вселенной звездчатое темя,

Вспыхнувшие маяки небесных дамб,

Девства кровь и мужа огненное семя

Затвердели камнем диаграмм.

Здесь, в глухой Калуге, в Туле иль в Тамбове, На пустой обезображенной земле Вычерчено торжествующей Любовью Новое земное бытие.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Взвился рыжий, ближе! Ближе!

И в осенний бурелом

Из груди России выжег

Даже память о былом.

Он нашел у двоеверки,

Глубоко погребено,

В бурдюке глухого сердца

Италийское вино.

На костре такой огромной,

Оглушающей мечты

Весело пылают бревна

Векового Калиты.

Нет, не толп суровый ропот,

А вакхический огонь

Лижет новых протопопов

Просмоленную ладонь.

Страшен хор задорных девок:

Не видать в ночи лица,

Только зреют грозди гнева

Под овчиною отца.

Разъяренная Россия!

Дых – угрюмый листобой,

В небе косы огневые,

Расплетенные судьбой.

Но из глаз больших и серых,

Из засушливых полей

Высекает древний Эрос

Лиры слезный водолей.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Тело нежное строгает стругом,

И летит отхваченная бровь,

Стружки снега, матерная ругань,

Голубиная густая кровь.

За чужую радость эти кубки.

Разве о своей поведать мог,

На плече, как на голландской трубке,

Выгрызая черное клеймо?

И на Красной площади готовят

Этот теплый корабельный лес -

Дикий шкипер заболел любовью

К душной полноте ее телес.

С топором такою страстью вспыхнет,

Так прекрасен пурпур серебра,

Что выносят замертво стрельчиху,

Повстречавшую глаза Петра.

Сколько раз в годину новой рубки

Обжигала нас его тоска

И тянулась к трепетной голубке

Жадная, горячая рука.

Бьется в ярусах чужое имя.

Красный бархат ложи, и темно.

Голову любимую он кинет

На обледенелое бревно.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Уж рдеет золотой калач.

И, самогона ковш бывалый

Хлебнув, она несется вскачь

По выжженному буревалу.

И, распластавшись у порога,

Плюет на выцветший кумач.

И кто поймет, что это плач

Страны, возревновавшей Бога?

Стояли страдные года.

И кто простит простой и грубой,

Что на нее легли тогда

Его прикушенные губы?

Среди созвездий сановитых

Вот новая сестра – Беда.

И Вифлеемова звезда -

Ее разбитое корыто.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

О, дочерь блудная Европы!

Зимы двадцатой пустыри

Вновь затопляет биржи ропот,

И трубный дых, и блудный крик.

Пуховики твоих базаров

Архимандрит кропит из туч,

И плоть клеймит густым нагаром

Дипломатический сургуч.

Глуха безрукая победа.

Того ль ты жаждала, мечта,

Из окровавленного снега

Лепя сурового Христа?

И то, что было правдой голой,

Сумели вымыслом обвить.

О, как тоски слабеет молот!

О, как ржавеет серп любви!

От Господа-Заимодавца

До биржевого крикуна -

И ты, презревшая лукавство,

Лукавить вновь обречена.

Но всё ж еще молчат горнисты – Властители и мудрецы,Что если жара новый приступ Взнесет Кремлевские зубцы?

Так в Октябре узревший пламень -

Строителя небывший лик -

Не променяет новый камень

На эти ризницы земли.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Ты Канадой запахла, Тверская.

Снегом скрипнул суровый ковбой.

Никого, и на скрип отвечает

Только сердца чугунного бой.

Спрятан золота слиток горячий.

Часовых барабанная дробь.

Ах, девчонки под мехом кошачьим

Тяжела загулявшая кровь!

Прожужжали мохнатые звезды,

Рукавицей махнул и утих.

Губы пахнут смолой и морозом.

От любви никому не уйти.

Санки – прямо в метельное небо.

Но нельзя оглянуться назад,

Где всё ближе и ближе средь снега

Кровянеют стальные глаза.

Дух глухого звериного рая

Распахнувшейся шубкой обжег.

А потом пусть у стенки оттает

Голубой предрассветный снежок.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Какой прибой растет в угрюмом сердце,

Какая радость и тоска,

Когда чужую руку хоть на миг удержит

Моя горячая рука!

Огромные, прохладные, сухие – Железо и церковный воск,И скрюченные в смертной агонии, И жалостливые до слез.

Привить свою любовь! И встречный долго Стоит, потупивши глаза,Вбирает сок соленый и тяжелый Обогащенная лоза.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Любовь не в пурпуре побед,

А в скудной седине бесславья.

И должен быть развеян цвет,

Чтоб проступила сердца завязь.

Кто испытал любовный груз,

Поймет, что значит в полдень летний

Почти подвижнический хруст

Тяжелой снизившейся ветви.

И чем тучней, чем слаще плод,

Тем чаще на исходе мая

Душа вздымалась тяжело

И никла, плотью обрастая.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Громкорыкого Хищника

Пел великий Давид.

Что скажу я о нищенстве

Безпризорной любви?

От груди еле отнятый,

Грош вдовицы зацвел

Над хлебами субботними

Роем огненных пчел.

Бьются души обвыклые,

И порой – не язык -

Чрево древнее выплеснет

Свой таинственный крик.

И по-новому чуждую

Я припомнить боюсь,

Этих губ не остуженных

Предрассветную грусть.

Но заря Понедельника,

Закаляя тоску,

Ухо рабье, как велено,

Пригвоздит к косяку.

Клювом вырвет заложника

Из расхлябанных чресл.

Это сердце порожнее,

И полуденный блеск!