Илья Эренбург - Стихи

Крики черного коршуна!

Азраила труба!

Из горчайших, о горшая,

Золотая судьба!

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Уж сердце снизилось, и как!

Как легок лёт земного вечера!

Я тоже глиной был в руках

Неутомимого Горшечника.

И каждый оттиск губ и рук,

И каждый тиск ночного хаоса

Выдавливали новый круг,

Пока любовь не показалася.

И набежавший жар обжег

Еще не выгнутые выгибы,

И то, что было вздох и Бог,

То стало каменною книгою.

И кто-то год за годом льет

В уже готовые обличил

Любовных пут тягучий мед

И желчь благого еретичества.

О, костенеющие дни,Я их не выплесну, и вот они!

Любви обжиг дает гранит,

И ветер к вечеру немотствует.

Живи, пока не хлынет смерть,

Размоет эту твердь упрямую,

И снова станет перстью персть,

Любовь – неповторимым замыслом.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Стали сны единой достоверностью.

Два и три – таких годов орда.

На четвертый (кажется, что Лермонтов) -

Это злое имя «Кабарда».

Были же веснушчатые истины:

Мандарином веяла рука.

Каменные базилики лиственниц,

Обитаемые облака.

И какой-то мост в огромном городе -

Звезды просто, в водах, даже в нас.

Всё могло бы завершиться легким шорохом – Зацепилась о быки волна.

Но осталась горечь губ прикушенных,

И любовь до духоты, до слез.

Разве знали мы, что ночь с удушьями Тоже брошенный дугою мост?От весны с черешневыми хлопьями, От любви в плетенке Фьезоле – К этому холодному, чужому шлепанью По крутой занозливой земле.

Но дающим девство нет погибели!

Рои войн смогла ты побороть,

Распахнувши утром новой Библии

Милую коричневую плоть.

Средь гнезда чернявого станичников

Сероглазую легко найду.

Крепко я пророс корнями бычьими

В каменную злую Кабарду.

Пусть любил любовью не утешенной.

Только раз, как древний иудей,

Я переплеснул земное бешенство

Ненасытной нежности моей.

Так обмоют бабки, вытрут досуха.

Но в посмертную глухую ночь

Сможет заглянуть простоволосая,

Теплая, заплаканная дочь.

Январь 1922

Примечания

См. раздел М.Лермонтова на этом сайте.

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Ночь была. И на Пинегу падал длинный снег.

И Вестминстерское сердце скрипнуло сердито.

В синем жире стрелки холеных «Омег»

Подступали к тихому зениту.

Прыгало тустепом юркое «люблю».

Стал пушинкой Арарата камень.

Радугой кривая ввоза и валют

Встала над замлевшими материками.

Репарации петит и выпот будних дней.

И никто визиток сановитых не заденет.

И никто не перережет приводных ремней

Нормированных совокуплений.

Но Любовь – сосед и миф -

Первые глухие перебои,

Столкновенье диких цифр

И угрюмое цветенье зверобоя.

Половина первого. Вокзальные пары.

На Пинеге снег. Среди трапеций доллар.

Взрыв.

Душу настежь. Золото и холод.

Только ты, мечта, не суесловь -

Это ведь всегда бывает больно.

И крылатым зимородком древняя любовь

Бьется в чадной лапе Равашоля.

Это не гудит пикардская земля

Гудом императорского марша.

И не плещет нота голубятника Кремля -

Чудака, обмотанного шарфом.

Это только тишина и жар,

Хроника участков, крохотная ранка.

Но, ее узнав, по винограднику, чумея и визжа, Оглушенный царь метался за смуглянкой.

Это только холодеющий зрачок

И такое замедление земного чина,

Что становится музейным милое плечо,

Пережившее свою Мессину.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

…И кто в сутулости отмеченной,

В кудрях, где тишина и гарь,

Узнает только что ушедшую

От дремы теплую Агарь.

И в визге польки недоигранной,

И в хрусте грустных рук – такой -

Всю жизнь с неистовым эпиграфом

И с недодышанной строкой.

Ей толп таинственные выплески,

И убыль губ, и юбок скрип -

Аравия, и крики сиплые

Огромной бронзовой зари.

Как стянут узел губ отринутых!

Как бьется сеть упругих жил!

В руках какой обидой выношен

Жестковолосый Измаил!

О, в газовом вечернем вереске

Соборную ты не зови,

Но выпей выдох древней ереси

Неутоляющей любви!

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

В зените бытия любовь изнемогает.

Какой угрюмый зной! И тяжко, тяжко мне,

Когда, рукой обвив меня, ты пригибаешь,

Как глиняный кувшин, ища воды на дне.

Есть в летней полноте таинственная убыль, И выжженных озер мертва сухая соль.

Что если и твои доверчивые губы

Коснутся лишь земли, где тишина и боль?

Но изойдет грозой неумолимый полдень -

Я, насмерть раненный, еще дыша, любя,

Такою нежностью и миром преисполнюсь,

Что от прохладных губ не оторвут тебя.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Каин звал тебя, укрывшись в кустах,

Над остывшим жертвенником,

И больше не хотело ни биться, ни роптать Его темное, косматое сердце.

Слушая звон серебреников,

Пока жена готовила ужин скудный,

К тебе одной, еще медлящей,

Простирал свои цепкие руки Иуда.

Тихо

Тебя зовут

Солдат-победитель,

Вытирая свой штык о траву,

Дряхлый угодник,

Утружденный святостью и тишиной,

Торжествующий любовник,

Чуя плоти тяжкий зной.

И все ждут тебя, на уста отмолившие, отроптавшие Налагающую метельный серебряный перст, И все ждут последнюю радость нашу – Тебя, Смерть!

Отцвели, отзвенели, как бренное золото,

Жизни летучие дни.

Один горит еще – последний колос,Его дожни!

О, час рожденья, час любви, и все часы, благословляю вас!

Тебя, тебя,- всех слаще ты,- грядущей смерти час!

Страстей и дней клубок лукавый…

О чем-то спорят, плачут и кричат…

Но только смертью может быть оправдан

Земной и многоликий ад.

Там вкруг города кладбища.

От тихих забытых могил

Становится легче и чище

Сердце тех, кто еще не почил.

Живу, люблю, и всё же это ложь,

И как понять, зачем мы были и томились?..

Но сладко знать, что я умру и ты умрешь, И будет мерзлая трава на сырой осенней могиле.

Внимая весеннему ветру, и ропоту рощи зеленой, И шепоту нежных влюбленных, И смеху веселых ребят, Благословляю, Смерть, тебя!