Роман Арт - Евгений Белкин. Сезон 02

И только дядя был недвижим,
Взгляд был направлен в пустоту,
И лишь рука автопилотно
Затылок гладила коту.

Секунды шли. Евгений замер.
Понять он ничего не мог.
Вдруг дядя, руку протянувши,
Внезапно сбросил диалог.

Евгений ждал чего угодно,
Но не реакции такой.
С попыток трёх не дозвонившись,
Он потерял совсем покой.

Читать не мог. Куда-то ехать
Ни смысла не было, ни сил.
Сходил, в итоге, за пивчанским
И до утра угрюмо пил.

Тревожно было, неспокойно,
И, первым делом, от того,
Что бывший милым Дашин образ
В мозгу затёрся у него.

Они же мило так дружили
И переспали только раз,
А он уж дрочит на другую.
Не пидорас ли? Пидорас!

Так скажут Миша со Степаном,
И будут полностью правы,
А Даша… Даша, боже правый,
Простить меня захочешь ты?

Евгений за бошку хватался,
Себя искусным матом клял,
Но в пике совестных страданий
Натальин облик представлял.

И отпускало моментально.
Все думы обращались к ней,
Отодвигались силуэты
Подруги Даши и друзей.

«Я не могу сейчас иначе, —
Пытался Женя им сказать. —
Теперь лишь понял я, что значит
От страсти голову терять.

Да, ничего о ней не знаю.
Нет, о прощеньи не молю.
Хуй я чего-то понимаю.
Бля! Я, действительно, люблю…»

Но все сердечные мотивы
Со стороны были просты —
Так получалось: подматросил
И с первой юбкою – в кусты.

И снова думал он о Даше,
И думал о себе хуйню:
Так нить угрюмых размышлений
Смыкалась в сраную петлю.

И снова не было покоя.
К рассвету кончился пивас.
Казался Жене угольями
Ортопедический матрас.

Но то не угли обжигали,
А жгло его внутри огнём,
Что так умела жечь Наталья.
И далеко не только в нём.

Под утро лишь уснул Евгений,
И сон был муторен его.
Проснулся, будто и не спавший,
А за окном совсем светло.

Неясно: «Доширак» на завтрак
Готовить или на обед.
Тут на краю стола лежавший
Вдруг завибрировал планшет.

Схватил девайс Евгений резво,
Иконку сдвинул до конца,
И на заляпанном экране
Явился брат его отца.

Он был в панаме и рубашке
В плетёном кресле за столом,
А море за его спиною
Закатным красилось лучом.

В руке держал мундштук с сигарой,
Другою гладил кошака.
Заметил Женя ненароком:
Трясётся дядина рука.

«Привет, Евгений! Как погодка?
А в Рио нынче благодать.
Но я хотел тебе сегодня
Из жизни случай рассказать.

Скажи, один ли ты в квартире?
Никто не должен слышать нас.
Сугубо конфиденциальным
Остаться должен мой рассказ.

Вот хорошо, тогда послушай
И не пытайся перебить.
Мне тяжело, однако, будет
И так об этом говорить.

С чего начать, не знаю даже.
Нравоучений не хочу,
Но уважать себя не буду,
В натуре, если промолчу…»

* * *

Тут он замолк, на море глядя,
Затяжку сделал с мундштука.
Тряслась, волненье выдавая,
Его поднятая рука.

* * *

«Ты знаешь, есть такие люди,
Что портят всем, кто рядом, жизнь.
Зачем – они не знают сами,
Но ты таких вдали держись.

Как распознать их – вот наука,
Чутьё тут надобно иметь,
Других людей услышать мненья
И сделать выводы уметь.

Когда я сделку заключаю,
По видам внешним не сужу:
О репутации партнёров
Сперва я справки навожу.

Но бизнес – это дело мозга.
Я, знаешь, дружен с головой.
Другое дело, если сердце
Задето ёбаной стрелой.

Вот мнений выслушана масса
И компромат уже нарыт,
А сердце знать о том не хочет
И пуще прежнего болит.

Не может сердце ошибаться?
Судьба такая, стало быть,
И можно не сопротивляться,
И больше некого винить».

* * *

Тут дядя сделал вздох глубокий,
Коту за ухом почесал,
И – Женя в этом мог поклясться —
Кот тоже грустно завздыхал.

* * *

«Для иллюстрации уместней
Иносказательный манер.
Такой сейчас тебе представлю
Гипотетический пример».

В одном лесу жил храбрый Тигр —
Он был успешен и богат,
Его безмерно уважали
И Лев лохмат, и Лось рогат.

Да, Льва в лесу нечасто встретишь,
Но в том лесу завёлся он,
И меж собой судили звери,
Что Лёва – конченый гондон.

Он был в лесу поставлен Центром,
И потому считались с ним
Все звери те, кто занимались
Каким-то бизнесом лесным.

И, может, не был он гондоном
От львиной сути от своей,
Но не нашёл по долгу службы
Он пониманья у зверей.

Бывает так, что если честно
Свой долг служебный исполнять,
Борзых щенков не вымогая,
То звери могут не понять.

Порой привычней всем и ближе,
Чего там голову ломать,
Отдать своё, чтоб заработать,
И снова часть того отдать.

А Лев, который неподкупен,
Он подозрителен весьма,
И хоть в глаза он уважаем,
Но за глаза – кусок дерьма.

Так вот о Тигре. Он не старый,
Но и не то, чтоб молодой,
Во внешнем виде аккуратен
И привлекателен собой,

Блестящий мех и хвост дугою.
Таков обычай меж зверей:
Быть можно, право, дельным тигром
И думать о красе когтей.

Раз, отдавая уваженья
Лесному социуму дань,
Идёт ко Льву на вечеринку
И там встречает Тигр Лань.

Она юна, как стебель розы
С ещё не выросшим шипом,
Она прекрасна, как Цирцея…
А, впрочем, это не о том.

Хотя о том. Лишь взгляд единый
На Тигра бросила она,
Но взгляд был этот откровенней,
Чем сталь булатного клинка.

Тут ощутил внезапно Тигр
Удары сердца в рёбра вновь
И как под шкурой полосатой
Бурлить фонтаном стала кровь.

Всё поплыло от взгляда Лани.
Как будто снова Тигр млад
Овечек трахает стадами,
Любовью страстною объят.

Как будто нет заботы в жизни.
Какой там бизнес, чёрт возьми,
Когда готов за взгляд единый
Хоть прямо тут же лечь костьми!

Несчастный Тигр был счастливым,
Когда у Лани пал платок,
А он заметил то, и поднял,
И ей платочек приволок.

Она его благодарила
И, поглядевши сквозь бокал,
Платочек Тигру подарила —
А тот чуть в обморок не пал,