Ольга Маленкова-Кулешова - Хронометр-3. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича

Упрёки убили любовь,
Хотя и были пустыми.
Не видя никаких краёв,
Разрушали и топили.

Слова любви совсем забыв,
Увязли в поисках счастья.
Быть ближе порыв погасив,
Наверно нас кто-то сглазил.

Сейчас мы – даже не друзья,
Общенье совсем пропало.
Обоим только Бог – судья,
Пройдет, что внутри пылало.

«Холодно, холодно, холодно» —
В небе курлычет журавль.
Лето уютное прожито.
В сердце застыла печаль.

Мечется, мечется, мечется
Ветер в сетях паутины.
Лучики робкие светятся —
Солнце за тучами сгинуло.

Призраком, призраком, призраком
Прячется в сердце надежда:
Сердце любимого льдистое
Станет горячим, как прежде.

Рядышком, рядышком, рядышком
Плечи, глаза и руки.
Станет душа твоя мякишем,
В прошлом оставив разлуку.

Зябкие ладошки потирают клёны —
Треплет их, играючи, ветерок студёный.
А над ними хмурится серенькая тучка,
За спиною спрятала солнца тёплый лучик.

Ветерок игривый и во всех влюблённый
С ней вчера заигрывал, а сегодня с клёнами!
Капли разобиженно падают морзянкой —
Телеграмма тучкина ветерку-гуляке.

Только позабыты и кленок и тучка —
Ветренник увлёкся ивушкой плакучей.
У гуляки буйного холодно на сердце,
И никто не сможет рядом с ним согреться.

Вытоплена печка,
В доме благодать.
– Ну, о чём, сердечко,
Будем мы страдать?
– О зарплате маленькой?
– Так нравится работа!
– Домой дорога дальняя?
– В деревне жить охота.
– Доченька уехала?
– Ей учёба в радость.
– Ремонт летом не сделала?
– Зато так старалась!
– Что любовь растаяла?
– Так без неё ж спокойней.
Вот так мы и промаялись
До вечера до позднего.
Что-то не страдается.
На сердце благодать.
Улыбнувшись радостно
Отправилась я спать.

Я остыну, мой друг. Только время мне дай, и остыну…
Холод зимних ночей одиноких поможет впустить в сердце лёд.
Окунусь с головой в серость дней, а на плечи рутину,
Пусть она всё до капли тепло, всю горячность мою заберёт.

Не гони леденящую грусть, подружились мы с нею,
С грустью наши пути в узелок завязались, с тобой – разошлись.
Не звони, как и я не звоню, потихоньку немею…
И не думай над странностью просьбы. Обычная просьба. Не злись…

Я прошу не уйти, я прошу раствориться в пространстве,
Будто ты по ошибке билет свой купил не в Москву, а на Марс.
Мне намного теплей в одиноком моём постоянстве,
В межсезонье капризном, мой друг, я намаялась, я нажилась…

Цивилизация бьёт по мозгам
Гулом, жужжаньем и телеэкраном.
Текут непрерывно по проводам
Мысли и чувства. Приправлены. Хламом.
Кадры и звуки снуют взад-вперёд,
Всё надоело, но стало привычно.
Успеть за рекламу взять бутерброд,
Слетать в туалет – ты асс, всё отлично!
Вдавлено тело в любимый диван,
Скупо молчит ощущение счастья.
Цивилизация лезет в карман,
В душу не глядя, берёт за запястья.

Сердце бьется растерзанной птицей,
Опаленные крылья болят,
По измятой тоскует странице,
Только время не двинется вспять.
Рассыпаясь на сотни осколков,
Что со звоном под ноги летят,
Сердце ранит себя же иголкой,
Окунув её в памяти яд…

Быстро сменяются люди в его киноленте:
Каждой красотке свой двадцать пятый кадр.
Все, с кем дружил, женаты. У многих дети.
Он всё боится «подставить себя под удар».

Время течёт. Он это не хочет видеть.
Лодки спешат причалить к своим берегам.
Он всё плывёт… Море – его обитель.
Тихий приют страшнее, чем ураган.

Скоро он станет стар. И в пустой квартире
Грустно заварит утром горячий чай:
«Думал, что я свободный, что я всесильный!
Глядя в глаза, бездушно шептал: «Прощай!»

Люди прощали. Прощали и уходили.
Я был так горд собой, что не видел суть:
Вот, кто силён! Они ведь меня любили…
Но уважали выбранный мною путь».

Грустно и глупо! Слышно с балкона крики:
В школу идут гурьбою чужие внуки…
Тот, кто сейчас как чёрта боится штиля,
Скоро, к своей печали, затонет в бурю.

Угрюма ночь. Просвета – близко нет.
Луна глядит с небес вороньим глазом,
И даже звёзды погасили свет —
Упали где-то рядом, за лабазом.

Так и лежит в лесном овраге схрон —
Копейки звёзд, блестящее монисто…
И тихо так, как после похорон,
И ночь темна, как гребень Василиска.

Летучей мышью ветер прошуршал
Над головой, и в чаще растворился,
И рядом кто-то громко задышал,
И жар зловонный надо мной разлился.

Я оглянулась: пялилось дупло
Пустой глазницей прямо в область сердца…
Но где тот свет, душевное тепло,
Где тот очаг, чтоб я могла согреться?

Бреду впотьмах, на ощупь, наугад,
Ищу в лесу заветную дорогу,
И светлячков летящий звездопад
Ниспослан кем-то в этот час в подмогу.

Блуждая, вышла, наконец, к жилью —
О, сколько здесь и радости, и света!
И солнца луч подобен янтарю…
Чем гуще ночь, тем ярче час рассвета.

Тихое наше с тобой захолустье,
Хмель – по забору, кусты бузины…
Только полшага от счастья до грусти,
Только чуть-чуть – от зимы до зимы.

Царство полыни и жгучей крапивы,
Всей-то забавы – на звёзды смотреть…
Мы почему-то с тобой ещё живы,
Мы почему-то с тобой ещё есть!