Наталья Деревяго - Пойдём со мной

Утренним заревом,
Точно пожаром,
Небо огнем полыхало.
Оранжевым маревом —
Пламя без жара,
Весь горизонт объяло.
И засветившийся
Диск, через тучи,
Зазолотился в разрыве.
Еле пробившийся солнечный лучик,
Отразился в окне квартиры.
Через минуту,
Все посерело,
Дождь застучал по крышам.
А солнце как будто,
Прокралось не смело,
За тучами где-то выше.

Тень крадется по распадку,
Солнце близится к закату.
По коре скользит украдкой
Луч. И гаснет без возврата.
На закате красным цветом
Крыши на домах задело,
Отразившись ярким светом
От окна. И всё зардело.
И малиновых расцветок,
Все оттенки полыхают.
И они, касаясь веток,
Лес в округе заливают.
Ночь легла в тени распадка,
Тень всё гуще и темней.
Там она зевает сладко.
Вечер. Стало холодней.

Это глубокая осень.
Деревья стоят обнищавшие.
Сквозь тучи виднеется просинь,
И солнце, в просветах мелькавшее.
Поблекли цвета от ненастья.
То дождь моросит, то снег.
Зима не придет в одночасье,
Она начинает разбег.
Ползут по низинам туманы,
Смыкая невидимый круг.
Как будто скрывают изъяны,
Собой, устилая луг.
Глубокая осень настала
И захватила пространство.
Она прилегла устало,
В округе меняя убранство.
Так тихо, спокойно, невзрачно.
Всё замерло в ожидании.
И капли дождя, прозрачные,
Сверкают при замерзании.
Нет больше зеленых просторов —
Глубокая осень бесстрастна.
И пусть не хватает узоров,
Но по-своему осень прекрасна!

Плаксивая осень разнылась,
Капризно нахмурила брови.
Рябина дождями умылась,
А ягоды – капельки крови.
Под гроздьями ветки согнулись,
Листья уже облетели.
Тучи плотнее сомкнулись.
Птицы на юг улетели.
И плачет капризная осень,
Слезами на иглах сверкая.
В роще из ёлок и сосен,
С хвои, как с ресниц, стекая.
И разрыдавшись, нежданно,
Ветром холодным завыла.
Вместе с промозглым туманом
Снегом землю покрыла.
А поутру зарделась
Оранжево-розовой краской,
В новый наряд оделась,
И превратилась в сказку.

Мазнула осень белизной
По золотым кустам,
Размазав зелень с желтизной,
Смерила птичий гам.
Всё приготовила ко сну —
И камни, и озера.
Накрыла простынёй сосну,
Альпийские просторы.
В реке купается закат,
Пока не застыла.
Бурно бьётся перекат,
Пенясь, словно мыло.
Раскинув крылья, облака,
Плавают по небу.
Им видно горы свысока,
Где ты ни разу не был.
И не заметно никому,
Как всё вокруг зевает.
А снег скользит по рукаву,
И на ладони тает.

Сейчас в горах ложится снег.
Он то колючий, то пушистый.
Тишиною сонных нег
Укрыт альпийский луг душистый.
Как чёрно-белое кино,
Два цвета тут преобладают.
Зима в широком кимоно
Пришла. И снег уже не тает.
И лишь озёра чёрным оком
Безмолвье белое взирают.
Их взгляд печальных вод глубоких,
Уж ничего не отражает.

Вот и осень подкралась тихонько,
Напустила в низину туман.
По лицу щекотнула легонько
Паутинкой. Отцвел дурман.
Потянулись к жилью синички,
На лужах ледок не тает,
Роса, как на мокрых ресничках,
С паутины гирляндой свисает.
Лес спокойно одежды снимает,
Устилая землю листвой,
И бесстыдно себя обнажает,
Ожидая одежды другой.
Солнце дольше лежит в облаках.
Иногда его туча крадет.
На длинных тонких ногах
Рыжая осень идет.

Сверкают россыпи тумана,
Искрятся по долине синей.
Как будто тонким слоем манна
Осыпалась. Кругом блестящий иней.
Реку холодом сковало,
Но снег ложиться не спешит.
Лишь кое-где шуга, устало,
У берегов едва шуршит.
Трещат безудержно сороки,
Завидев путника в лесу.
Давно уж наступили сроки,
Сменить унылую красу.
Но снег ложиться не спешит,
Хоть вся округа ожидает.
Он лишь немного покружит,
А днем опять на солнце тает.
И замирает в ожидании,
К зиме готовая природа.
И стаи уток на прощание,
Летят по небу в это время года.

Падает хлопьями белая каша.
Вокруг тишина и сонливая нега.
И только рябина,
как путник уставший,
склонилась под тяжестью
гроздьев и снега.
На ель опустила усталые ветки.
Как в низком поклоне,
висит ее крона.
Прильнула устало
к колючей соседке,
и так замерла,
без крика и стона.
А снег все ложится тяжелою ношей,
и ветки все ниже к земле пригибает.
Листья, как платье,
пока что не сброшены,
и хлопья все больше на них налипает.
А в воздухе снег совсем невесомый,
без звука идет, как пух из перины.
Есть недосказанность
в царствии сонном,
как на недописанной кем-то картине.

Ажурная вязь на деревьях,
На полотне голубом.
Ведь у Зимы в подмастерьях
Иней работал с холстом.
Мазки накидал небрежно,
Случайно, как для отмазки.
Хотел, что бы было заснежено,
А получилось, как в сказке.

Как будто я в траве лежу,
Дышу цветами луговыми.
И в синь безбрежную гляжу,
Глазами тоже голубыми.
Муравей заполз на шею,
Пчела гудит над самым ухом.
А я лежу, на солнце млею,
Под одуванчиковым пухом.
Терпкий запах разнотравья,
Расслабляет и томит.
И трава «Иван-да-Марья»
Вся в цвету уже стоит.
Глазки «Астровой» ромашки
Так доверчивы, нежны.
Зонтики кудрявой кашки
От нектара чуть влажны.
Хорошо бывать в горах,
Наслаждаться теплым летом.
На не скошенных лугах,
Пьянеть от солнечного света.

Улучшается погода,
Ночь короче, день длинней.
Просыпается природа,
И становится теплей.
И громоздкие сугробы,
Потемнели у дороги.
Луж ленивые амебы,
Намочить мечтают ноги.
Точно пухлыми сосками,
Почки вербы напряглись,
С покрасневшими ветвями
Теплым соком налились.
Замяукали коты,
Вздыбив спины, на пороге.
И еще нет красоты,
Но весна уже в дороге.
Никуда зиме не деться,
Тепло землю прогревает.
И забытый запах детства
Вновь меня переполняет.

Январь всегда богат снегами,
Мороз за окнами трещит.
Февраль – шумливыми ветрами,
Метель поземкою шуршит.
Март плавит снег на солнцепеке,
Сосульки длинные висят.
Апрель – безудержным потоком,
Капели громкие стучат.
А май, весенним первоцветом,
Украсил яблони и вишни.
В июне ранние рассветы,
И пенье птиц повсюду слышно.
Июль – с цветущими лугами,
Жужжаньем пчел и душным зноем.
Август – с желтыми стогами,
Дождем холодным «грядки моет».
Сентябрь золотом облитый
Небо из ультрамарина.
Октябрь снегом не покрытый —
Совсем унылая картина.
Ноябрь в платье подвенечном,
Укрытый первыми снегами.
Декабрь – холод бесконечный,
Коснулся щек моих руками.