Марина Крутова - Женщина, которая поэт

Но жизнь сама снимает урожай.
Кому легко нести такую ношу?
…И дом был снегом густо запорошен,
И было деда по-соседски жаль.

И прелый запах яблоневых строк,
Лежащих без движенья на соломе,
Напоминал, что был хозяин в доме,
Но пережить антоновку не смог.

Где-то там, где дома приникают к земле,
Где застывшее время ко всем безучастно,
Мне в наследство достался заросший участок
Да изба, прислонённая боком к ветле.

На облупленный шифер налипла листва,
Словно силясь прикрыть неухоженность дома.
И ветвей рукава, будто свыше ведомы,
Обнимают его по законам родства…

Опустевший давно – не приют, не очаг —
Доживает свой век по-крестьянски покорно…
Здесь, из этой земли, силу черпали корни,
Но о них облетевшие листья молчат…

Лебеда и полынь – старожилы глуши.
Сотню вёрст прошагай – тишина бездорожья…
Здесь наследство моё: не от бабушки – божье.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀А вокруг – ни души.

Снег занавесил простынями сад:
Хэбэшки белоснежные висят
И в детство тянут и зовут упрямо.
Там – тощая стиральная доска,
На зимней речке два гнилых мостка
И прорубь, где бельё полощет мама…

В воде холодной пальцы, словно лёд.
Отпустишь ткань на миг – и унесёт,
А мама шутит: «Для русалок платья!»
С ней рядом – таз, бельё горой лежит…
Не каждый с ним управится мужик.
Вот только это – женское занятье…

Потом в саду от неба до земли
Белеют парусами корабли —
Морозом укрощённые скитальцы.
Так было раньше… И почти везде:
Бельё купали в ледяной воде
И мучились всю жизнь от боли в пальцах.

Течением те годы унесло…
Быть женщиной – простое ремесло?
Поймёт не каждый этот подвиг тяжкий.
…А мама рядом. И её рука,
Как в детстве, исцеляюще легка…
И я целую красные костяшки.

Тверской весны угрюмый вид
Напомнит старого бродягу:
В грязи, потрёпан и небрит,
Окурком старой ТЭЦ дымит,
В кармане сжав Лазури* флягу.

На коже – сыпь дорожных ям,
И вены вздуты половодьем…
А по нахмуренным бровям
Трамвай ползёт ко всем чертям
И на Советской в ноль уходит…

На Комсомольской каждый год
Нарыв вскрывается подкожный.
Но вновь бродяга просто ждёт,
Пока беда сама пройдёт,
Прижав асфальта подорожник…

Оставив почести другим
И старых крыш понурив плечи,
Мой город слишком человечен…
И оттого до слёз любим.

Словно старый пропойца, нашедший спирт,
Поле жадно глотает внезапный дождь,
Тянет пальцы травы, не скрывая дрожь,
И, напившись, с блаженной улыбкой спит.

Краснощёкий закат ―закадычный друг ―
На него бросит вечера смятый плед.
Обронив из кармана пятóк монет,
Не заметит, как звёзды блеснут вокруг.

Будет долго курить за одной одну,
Выдыхая туман, потемнев лицом…
И в душе называя себя глупцом,
Будет пить допьяна, чтоб залить вину.

Утром, бледен, встревожен и нездоров,
Похмелится росой и не будет знать,
Через сколько ему повезёт опять
Отрешиться от мыслей и спать без снов.

Подземка, словно крот, почти слепа —
В знакомых норах день за днём змеится…
В столичных недрах – хмурая толпа
С привычным безразличием на лицах.

Наушники, мобильный и планшет —
И можно под землёй всю жизнь скитаться,
Заполнив шумом пустоту в душе
И прозябая в переходах станций.

Подземный мир в тиски зажмёт людей,
Но теснота не заменяет близость.
Легко забыть в привычной суете:
Чтоб ближе стать – не требуется виза.

Провинциалка – улыбнусь толпе!
Но мир отпрянет, как от прокажённой.
И покажусь Дюймовочкой себе,
Которую кроту отдали в жёны.

Дождливый день дрожит на проводах,
Бежит вода по тротуарным руслам…
Ты в городе, до боли захолустном,
Встречаешь осень с жизнью не в ладах.

Промозглый ветер северных широт
Приносит запах соли и свободы.
В тебе живёт моряк седобородый,
Но якорь спит на дне твоих свобод.

Уходят вдаль чужие корабли —
Здесь сухопутным некуда стремиться.
А ты в своей распахнутой темнице
Живёшь, заняв клочок сырой земли.

Над городом плывёт солёный дым…
Но ты, однажды выбравшись на сушу,
Не сможешь эволюцию нарушить
И навсегда останешься земным.

Острый месяц на исходе лета
Косит перезрелых звёзд колосья.
И, слегка поскрипывая осью,
Медленно вращается планета.

По ночной распахнутой дороге
Катятся созвездий вереницы…
Если людям есть куда стремиться,
Значит, кто-то будет ждать в итоге?

Верстовыми звёздными столбами
Млечный тракт расчерчен и размечен.
Но когда платить за вёрсты нечем,
На Земле становимся рабами.

И живём, старея постепенно.
И планету тянем, как телегу…
А ведь жизнь даётся человеку
С проездным билетом по Вселенной.

Худой скрипач – не молод и не стар —
Одетый в тонкий плащ не по погоде,
На грязный пол в подземном переходе
Положит рваный кожаный футляр.

Возьмёт смычок покорная рука,
Как будто по чужой – великой – воле.
И зазвучат прошедшие века,
Уложенные гением в триоли.

И лёгким мановением смычка
Подземный мир перелистнёт столетья.
И кажется, что девушку в берете
На танец пригласит студент в очках…

Но людям дела нет до скрипача,
Наполнившего светом город хмурый.
И только ангел с правого плеча
Слетит в футляр потрёпанной купюрой.