Сборник стихов - Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков

Но если ад восстал и небо задрожало,
Бессонны ангелы, у коих дел немало:
Овечек стерегут; и сил небесных стан
Жестокую напасть отвёл от христиан.
Так противостоят бойцы двух ратей истых,
Отважные ряды нечистых сил и чистых.
Здесь каждый светлый дух, исполнив свой урок,
Взлетает в небеса почить на краткий срок,
Как стрелка компаса, трепещет он над бездной
На синей паперти бескрайности небесной.
На дивном полотне Создателю видны
Его воители и войско Сатаны,
И настоящий рай, как в лучшей из мистерий,
Сверкая красками, горит на горней сфере *,
Всё ярче на холсте бессмертные тона,
Чьим светом высота и глубь озарена.
Работа Божьих слуг, художников прекрасных,
Божественной красой ласкает взор несчастных,
Кто мучеником был во время грозных дней;
Сравнима ли пора клинков с порой огней?
Так душам доблестным, почившим в горних
кущах,
Был явлен горький рок детей их, вслед идущих:
Отцы увидели их стойкость в гуще бед,
Цвет поколения, чья воля с детских лет,
Ступая по пятам, отцов теснила сзади.
Другие видели с небес, к своей досаде,
Потомства тусклый лик, презренный жалкий род,
И гневались в душе, хотя в краю высот
И нет земных страстей, хотя в святом чертоге
Лишь ревность к Господу, лишь свет и слава в Боге.
Чтоб славы этой свет не гас в сердцах сынов,
К отступникам всегда был приговор суров,
Не важно для небес, кому вы вслед идёте,
Что значит там родство по крови и по плоти!

Узрели небеса: лишь руки опустил
Усталый Моисей, Израиль отступил,
Лишь поднял длань Господь, воспрянули евреи *;
Иссякнут силы в нас, но с верой мы сильнее;
Когда в гордыне мы, уходит вера прочь,
Без Божьей помощи кто в силах нам помочь?

Поборники небес, отдавшие отчизне,
Законам и Христу свои сердца и жизни,
Сражения могли узреть издалека,
Отряды малые, огромные войска;
Тот, кто на небеса попал из гущи боя,
Узрел глаза в глаза своё лицо другое.
Искусное перо в деснице держит Бог,
В которой иногда карающий клинок,
И сокровенные заветы и деянья,
Столетья, дни, часы живут в летописанье
Под кистью мастера; не знал с начала лет
Такой истории священной белый свет.
Как чудеса времён и всех событий диво
Руками ангелов расписаны красиво *,
Как всё расчислено, всё соразмерно тут,
Древнейшие века как ярко предстают!
Ни мрак невежества, ни зло, ни царь трусливый
Не в силах очернить истории правдивой.

Удастся избранным заметить на холсте
То, в чём бессильна кисть, а в строчек наготе
Увидеть блеск мечей, услышать злобы кличи
Во имя разных вер и племенных различий,
В незримой летописи, в мирных небесах
Им явится война, неистовство и страх.
Там некогда они увидели впервые
Картины бытия, прекрасные, святые.

А вот пред вами встал слепой Беллоны *лик,
Которая себя убить готова вмиг,
Не терпит целого, обломки ей дороже,
Когтями рвёт она куски своей же кожи,
Извивы кос её – сплетенья серых змей,
Язвящие живот и грудь, и спину ей,
Но с радостью она укусов сносит тыщу,
Дана волчице кровь и мертвечина в пищу.

А вот всей Франции предел пред нами лёг:
Сухой в жару Прованс и храбрый Лангедок,
Вот Пикардии пыл, Нормандия в тумане,
Всеядный Пуату и вольный край Бретани,
Достойный Дофинэ, Сентонж – ты только глянь! —
Строптивый Бургиньон, весёлая Шампань,
Богатства Лионне, Гасконь, страна отваги,
Чьи дети шляются по всей земле, чьи шпаги
В рядах наёмников стоят за верный куш
На страже веры, благ и тайн трёх тысяч душ.
А тайна главная в трёх головах созрела,
Их вера отцвела, весною облетела.
Она жила в бойцах, но без удил сердца
Дышавших воздухом растленного дворца.

Французы спятили, им отказали разом
И чувства, и душа, и мужество, и разум.

Как отвратителен войны гражданской вид!
Селенье мертвецов у ног её лежит,
На пустоши большой останки убиенных,
Тела несёт река, тела висят на стенах.
А вот на площади огромный эшафот,
Одна из жертв глаза возводит в небосвод *,
Как бы моля взглянуть на кровь казнённых прежде,
А после записать всё это, и в надежде
Кровавые от брызг ладони тянет ввысь:

«Господь карающий, взгляни и отзовись!
Здесь тысячи смертей, отмсти, Господь, за муки,
Воздень скрещённые свои у сердца руки».

И сила ратная нагрянула потом *
Завесой дымовой, железом и огнём,
Здесь чёрных рейтаров *беспутные оравы
Трагедию несут французам и расправы.
Два войска здесь сошлись, двум принцам их вести *,
Тот и другой, увы, у неба не в чести.
Вот ровный дол близ Дре, победы славной поле,
Тягались два вождя, две рати в этом доле.
Как мостовой бредёт нетрезвый пешеход:
Качнётся, шаг назад и снова шаг вперёд,
Так натиск и отход сменялись в каждом войске,
Пьянит французам кровь в бою порыв геройский,
Но победители порой побеждены,
Как те, что Кадмовым драконом рождены *;
Корабль идёт ко дну, ах, что за счастье, Боже,
Что кто-то утонул не первым, чуть попозже:
Один взял явно верх и тем понёс урон,
Другой утратил всё, но славой одарён *.
Всесилен наш Господь, коль надо, Он поможет,
Чтоб труд нам облегчить, чтоб знали,
чтó Он может:
Так, видим, Он вошёл в одну из лучших жён,
Чтоб сгинул Олоферн, чтоб город был спасён *,
Где духом пал народ, в отчаянье стеная,
Но смерть нашла врага во имя жизни края.

Мудрец задумал мир устроить на земле,
А Бог ведёт к войне, и снова всё во мгле;
Как людям избежать небесной кары строгой,
Утратив мир в душе, утратив в сердце Бога?

Картина новая маячит впереди:
В осаде Вавилон *, день-два – и штурма жди,
И небольшой отряд за краткий срок пред нами
Легко разбил того, кто предал Бога, знамя,
Отчизну, короля и род старинный свой,
При этом проиграв и честь, и жизнь, и бой *.
Так доблесть христиан, как видите, предстала
Перстом Всевышнего и сделала немало,
Ведь злобные враги подумали тотчас:
«Неужто ангелы небес идут на нас?»

И вновь являются за строем строй военный *,
Сраженья на земле, на небе, во вселенной,
Мы в небе видим дух того, кто вождь вдвойне *,
Кто, власть и трон поправ, царил во всей стране.
Он глянул на Жарнак *, и вновь узнал воитель,
Из-за чего попал в небесную обитель:
Он пробивается сквозь плотный строй врага,
Но сломана опять проклятая нога,
На крыльях доблести взлетел он в Царство Божье,
А тот, кем он убит, убийцу встретит тоже.
Иным же видится: другой идёт отряд,

Вновь города в кольце, и вновь огни горят,
И этот штурм отбит, и снова бьются яро,
Вновь приступ и резня, грабёж и дым пожара.

Вот бой близ Сент-Ирье *, где ты дождём,
Всеблагий,
Предстал, и грязью вмиг стал порох наш от влаги,
И королевский стан, рать христиан отбив,
Ещё раз испытал их силу и порыв.