Светлана Чернова - Танго с любовью. Сборник стихов

Снова драконы восстали,
Чрево гнилое порвав,
И по червленой спирали
Взмыли, законы поправ.
Адским рыгая дыханьем,
Жгут белый кафель стены,
То, где осколки сознанья,
Чертят квадратные сны.
И расползается трещин
Сеть, чтоб поймать мою боль.
С тихим ворчаньем зловещим
Жрет мои простыни моль.
Ангелы в белых халатах,
Дьявол с ехидным лицом,
Клиника, бог – психиатр.
Видимо, это дурдом…

Ты третьего дня, как погиб от ран на войне.
Но вот ты очнулся, вокруг – дивный сад цветущий
Такой красоты, точно нет на грешной земле.
Попал, видно, ты в поющие райские пущи.

С улыбками бродят по тихим аллеям те,
Кто праведным были при жизни, и вот награда —
Быть вечно блуждающим ангелом в этой тюрьме
И петь: «Аллилуйя, ведь мы избежали ада».

Все в белых одеждах, а ты, как всегда, нелеп
В хитоне своем с засохшими пятнами крови.
Глядят глазами рыбьими, серафимы вслед
Ему, что идет вдоль стены, по непаханной нови.

Как им объяснить, что ты ищешь из рая дверь,
От этого бреда слащавого ломит зубы.
Найти б только выход, калитку сорвать с петель,
Чтобы больше не видеть идиллий цветочной клумбы!

И смотрит с высот небесных седой кукловод,
Ключи от ворот он устало в руке сжимает,
Решает – отдавать их тебе, изменяя ход?
Зачем держать того, кто не хочет рая?

Не белая, не черная, из многоточий умных,
Из дождевых капелей и всполохов огня,
Из грусти многогранной и рассуждений шумных,
Из ниточек, крючочков, все это точно – я.

То плачу над шутами, то хохочу над горем,
Блуждая по проспектам, в толпе всегда одна.
Вся скроена коряво, с дорогой на подоле,
Сажусь в ненужный поезд и еду в никуда.

В безумие работы и повседневность будней,
Спешу зачем, не знаю, из снов и забытья.
Вся в крапинку цветную, с поломанною лютней,
Вне логики и правил, конечно, это – я…

Не осуждая, не переча,
Я помолюсь за палача,
Того, что сердце искалечил
Без топора и без меча.

На плаху по крутым ступеням
Он возводил, не зная сам,
Но не искала я спасенья,
Припав к обманчивым устам.

Покорно встала на колени —
Руби, и пусть прольется кровь!
Прошла я вечных три ступени:
Надежду, веру и любовь.

Нет страха, голос чист и ровен,
И я молюсь за палача:
«О Господи, он невиновен —
Убивший душу без меча…»

Под шорох тишины по сумеркам неспешно
Скользит устало шлюп, и парус в мачту врос
И, лежа на спине, считаешь ты прилежно
На сером потолке пылинки тусклых звезд.

Разрублен горизонт кровавою зарею,
И нужен только шаг к холодному окну,
Где город наблюдает с усмешкой за тобою,
Как бороздишь ты бред, ныряя в пустоту.

Что чудится тебе, мой заплутавший странник?
Холодный, хмурый дождь или касанье губ
Ты пленник темноты? А может, ты избранник
Для той что даст тепло объятьем теплых рук?

Под шорох тишины, гадаешь ты с усмешкой:
«А хватит или нет?» – ты задаешь вопрос
И, лежа на спине, считаешь ты прилежно,
Осталось сколько в пачке помятой папирос.

Сидела ты, полураздета,
На мятых, белых простынях,
И нежный луч шального света
скользнул и замер на плечах.
И локоны, упав небрежно,
Струились золотом на грудь.
И только тополь безнадежно
Смотрел в окно, боясь спугнуть.
И мотыльками свет искрился,
Сосков бутоны приласкав,
Вдруг на коленях примостился,
нагие бедра приобняв.
Сидела ты, полураздета,
На мятых, белых простынях,
Вся словно соткана из света,
С улыбкой нежной на устах…

Нет сил отвести от нее глаза,
Пусть боги его осудят.
И глупо молить теперь небеса:
Он знает – ее погубит
Ах, девочка милая, как же так?
Святой простотой чаруя,
«И раз, два, три», – шепчешь, считая такт,
Легко с ним сейчас танцуя.

Ему еще можно уйти сейчас,
Но просит она наивно:
«Мой граф, я прошу еще один вальс», —
И кружится зал гостиной.
Как странно, он столько сгубил сердец,
Всегда брал без сожалений,
Ведь он повеса, грехов ловец,
В пороке и страсти гений.

А нынче все как-то не то, не так,
Глаза, руки, губы, плечи…
И раз, два три снова, считая такт,
Дыханием гасят свечи.
Движения, темп и безумный стон
И запах от кос медовый…
Ее ноготки вонзились в ладонь
Веткой колючей терновой.

И спущены стяги, проигран бой.
Вы ранены, граф, серьезно.
Отравлены ядом любви земной
Девочкой так грациозно.

Ты моя разная, женщина страстная,
То улыбаешься, то вдруг грустишь,
Вся словно пламя, такая опасная,
Шепчешь о нежности, то все молчишь.

Непредсказуема, словно погода,
То теплый бриз, то колючая мгла.
Я позабыл, что такое свобода,
Сердце мое в сладкий плен забрала.

Солнцем обласканы рыжие локоны,
Глаз изумруды, ресниц черных тень…
Губы твои будут мной зацелованы.
Ты моя ночь, ты мой солнечный день!

На плече от клинка шрамом рваным белеет метка.
Ломит грудь к непогоде, знать, быть проливным дождям.
Удивительно, как к лицу тебе пледа клетка,
И волос черный шелк так идет обнаженным плечам.

Осень празднует бал, кружат вальсы опавших листьев.
Пью губами твой вздох и шепчу стихотворный бред.
Твое платье и мой мундир на ковре живописно
Обнялись, им плевать, как и нам, холодный рассвет

И легко языку от слов сквозь огонь поцелуев.
Прост словарь любовный и не требует глупой лжи.
Посмотри, родная, как сентябрь с дождем танцует
И как ветер тела березок догола обнажил.

На плече дремлешь ты, согревая дыханьем метку.
Ну а мне не уснуть, я считаю в раю шаги.
Мое счастье тихо спит сегодня под пледом в клетку.
«Слышишь, Господи, я прошу тебя, этот миг продли…»

Ангел мой с печальными глазами,
Нет тебя дороже и прелестней!
Я люблю, а вовсе не жалею,
И не может никаких быть «если…».

Что за сорок, мне совсем неважно,
И, наверно, я тобою болен,
Если, губ твоих касаясь жадно,
Я, безумец, над собой не волен.

Я над пульсом бешеным не властен,
Что в висках пульсирует безумно!
Ты пришла, и нет огромней счастья.
Мне плевать, коль скажут «неразумный»…