Виктор Голков - Путешествие по апельсиновой роще

Живи пронзительно и строго,
но в ту же реку не войдешь,
ведь нет намеренья у Бога
карать предательство и ложь.

И в безнадежный час измены,
великий и убогий час,
блестит божественная пена,
скрывая истину от глаз.

Душе не хватит революций:
природа возводила клеть.
И новый никакой Конфуций
не сможет смерть преодолеть.

Кто умер, вышвырнут на свалку,
взамен него придет другой.
Но жалко, жалко, жалко, жалко
того, чье прозвище – изгой.

Кто уничтожен мимоходом,
кого решили растоптать,
и чьим бессмысленным исходом
нам ничего не оправдать.

Кому страдания гримаса
и скорби – искривила рот.
Лишь единица, а не раса.
Лишь человек, а не народ.

Так исчезло мое поколенье,
расползлось, как прогнившая ткань.
Словно третье стоит отделенье,
наша хмурая Тьмутаракань…

Только ветер в кустах шевелится,
бормоча всякий вздор, как старик,
и секунду какую-то длится
полуночный, разбойничий крик.

И с великой планеты Разлуки,
из утробы ее ледяной,
привидения, тени и звуки,
прилетают для встречи со мной.

Подо мной земля зашевелилась,
рыхлая, как хлебный каравай.
Но скулить не стоит: сделай милость,
ты меня, судьба, не убивай.

Ибо век идет в косоворотке,
засучив по локоть рукава.
И течет по узенькой бородке