Евгений Вермут - Поэзия сломанной души. Безвременные стихи

1996г.

Дочка на кухне «дежурит» весь день,
Ей в холодильнике рыться не лень.
Дочь, – говорю, – ничего же там нет,
Ты перестань туда лезть, как в буфет.
Это не грядка, не огород
И колбаса там, увы, не растет.
Выпей пока что стакан молока…
– Папа, а там не осталось сырка?
Помнишь, ходили с тобой в магазин,
Ты мне сырок покупал там один.
– Дочка, его ты доела вчера,
Пей молоко, скоро спать нам пора.
…Кончился день.
Давно уже ночь.
Дремлет в постели голодная дочь.
Я все ворочаюсь.
Мне не до сна.
Я-то, смирюсь.
Потерплю.
А она?

1996г.

Я ненавижу тех, с кем выпиваю
И в то же время склонен уважать.
Через вино я душу изливаю,
Чтоб не пришлось потом ее рожать.
Ее и нерожденную загнали,
В зародыше сумели растоптать.
Земного рая мне уж не застать
И в небеса в торжественном финале
Из тела будет некому взлетать.

1996г.

Существовала когда-то страна,
Славилась в мире порядком она,
Каждый из граждан в ней знал свою роль.
Правил страной справедливый король.
И для людей это был общий дом,
Между собою все ладили в нем.
Был человек там, как в кладке – кирпич,
Но укрепить его взялся Ильич.
Употребив весь горячий свой пыл,
Все кирпичи, как один, заменил.
Что он наделает, кто ж его знал:
Был дом кирпичный – карточным стал.
Глянуть на домик нельзя без слезы:
Снизу шестерки, сверху тузы,
Посередине какой-то валет…
Дом продержался семьдесят лет.
Часто чинился, да что из того,
Влево и вправо качало его,
Он накренился, прогнил и осел,
И наконец-то «отшелестел».
…Ходит по «броду» с шестеркою туз,
Он постарел и изрядно загруз.
Пряча за поясом свой пистолет,
С дамою важно шагает валет.
Семеро пашут, восемь гудят,
Девять сажают, а десять сидят.
Делай, что хочешь, друг в друга пали —
Нынче на улицах все короли.

1996г.

Мне предложили усталость
По сходной цене.
Отдыха – самая малость,
Работы – вдвойне.
Сутками будешь трудиться —
Не будет забот.
Сон тебе не пригодится.
Гарантия – год.

Мне предложили отборный,
В три этажа,
Мат: и простой подзаборный,
И из гаража.
Ругань рабочую можно
И от «светил»,
А остальное не сложно,
Лишь бы платил.

Мне предложили и подлость:
Нож под ребро.
Есть, мол, любая возможность.
Даже в метро.
Можно от лучшего друга.
Всадит с душой.
Есть и другие услуги.
Выбор большой.

Мне предложили убогость:
Дом из досок,
Дверь без петель и порога,
Наискосок,
Крыша, которая «едет»,
Стол без ноги,
Куча детей и соседи —
Вечно враги.

Многое мне предлагали,
Весь беспредел,
Но ничего не продали.
Я не хотел.
Все это неоднократно
Чувствовал я,
Все это было когда-то
И у меня.

…Мне подошли бы:
Усталость,
Но не вдвойне,
Ругани – самая малость,
Только во сне,
Дом и урчанье машины
Из гаража,
Куча детей и старинный
Друг.
Без ножа.

1996г.

Шваль подзаборная,
Мусоросборная,
Нет ни кола, ни двора, ни гроша.
Несовпадение:
В переселении
Адресом, видно, ошиблась душа.
Ходит – горбатится,
Странно корячится,
Будто по куче горячих углей,
С послеобеденной,
Кем-то не съеденной,
В грязной руке «королевой полей».
Глазки бегущие,
Сутками ждущие,
Где бы, чего и побольше украсть.
Жалкие хищники,
Но и с поличным их
Брезгует брать даже местная власть.
Жизнью раздавленный,
Держит заржавленный
От «конкурентов» за поясом нож.
Послезастоечный,
Брак перестроечный,
Времени сын по прозванию БОМЖ.

1996г.

Я вечером усталый, под зимнюю метель,
С работы возвращаюсь и падаю в постель.
Со мною одним целым становится кровать
И друг от друга нас уже ни чем не оторвать.
И до утра мне снятся былые времена,
Когда вовсю гуляла и пела вся страна.
Тогда еще у власти партийный был главарь.
Он звался очень просто – «Гениальный Секретарь».
Не глядя на медали, на звезды, ордена,
Которые на грудь ему навешала страна,
Он новые награды придумать поручал
И сам себе по праздникам торжественно вручал.
Вмещал в себя нимало вожак СССР.
Какой же секретарь он, скорее «секретер».
Под стать ему такой же Центральный Комитет —
Ни совести, ни чести, лишь один авторитет.
Творили, что хотели, партийные тузы
И с Главной Колокольни плевали на «низы».
«Низы» не обижались, нервишки не губя,
И со спокойной совестью плевали на себя.
Во сне я часто вижу «Седьмое Ноября» —
Под лозунги и марши, под речь Секретаря,
«Ура-ли» мы трибунам и топали потом
Торжественною поступью в ближайший гастроном.
Как весело я раньше и беззаботно жил,
Я этим, к сожалению, тогда не дорожил.
Мозги нам полоскали идеями из клизм,
Единственной напастью был для нас капитализм.
Уеду я отсюда, уйду я, хоть пешком,
Хочу увидеть Запад с гнилым его душком.
Почетным безработным там сразу стану я.
Да здравствуют буржуи! Здравствуй, новая семья!

1996г.

В тишине размякшего дивана,
С сигаретой, среди скучных фраз,
Вспоминаем жизнь свою, как манну,
Что с небес упала мимо нас.
Черт меня возьми, уж ни во сне ли,
Пробуждая к жизни аппетит,
Раньше мелочь весело звенела,
А сегодня пошло шелестит.
Прохудились старые карманы —
Как ни сунь, провалится рука.
Не найти нам больше старый «рваный»
В уголках подкладки пиджака.
И уже не скажешь, как бывало,
Двум друзьям под мартовским дождем:
– Что-то, братцы, вновь похолодало.
По рублю?
И в школу не пойдем.

1996г.

1
(друзьям)

В том, что умер во мне поэт,
Не давал я вам заверений.
Я не видел вас много лет.
То ли дел у вас сонм, то ли лени.
Но, хотите этого или нет,
Я заставлю вас выслушать бред
Всех последних стихотворений.
Не давал я вам заверений
В том, что умер во мне поэт.

2
Говорил мне один старик:
– Погоди, сынок, время лечит…
В это нервное Время Пик
У кого не согнутся плечи
И не высунется язык.
Может, он был и прав в свой миг?
Наше время порой калечит.
Погоди, сынок, время лечит.-
Говорил мне один старик.