Алексей Ивин - У реки, на ночном берегу. Книга стихов

© Алексей Ивин, 2018

ISBN 978-5-4493-0164-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор, член Российского Союза писателей, предлагает читателям книгу стихов из «ОБЩЕЙ ТЕТРАДИ», 1970—1976 гг. Она состоит из разделов «Лучшие стихи» и «Худшие стихи», отобранных по авторскому произволу, по признакам смыслового содержания и версификаторского мастерства. Это был период до поступления в Литературный институт, автор был совсем молодым человеком. До «перестройки» и «гласности» стихи не публиковались совсем, опубликованные после – в бумажных и сетевых журналах – отмечены звездочкой в начале текста.

Книга иллюстрирована видами рек бассейна Северной Двины.

©, ИВИН А.Н., автор, 2018 г.

Алексей ИВИН

Открылась лесная поляна,

Заросшая нежной травой,

Над нею простор голубой,

Простор осиянный.

Березы шумят надо мной;

Я вижу, как облаку спится

И сонная птица

Витает над сонной землей.

А солнце печет неустанно.

Жара все сильней.

В томительном медленном сне

Кружится лесная поляна.

Ударил бы гром

И молния мрак расколола!

И лес расцветился б веселый,

Очищенный летним дождем.

Воспеваю бабочку на стебле,

Воспеваю крошечную тлю,

И никто меня не поколеблет

В том, насколько землю я люблю.

Воспеваю затхлое болото,

Бытие премудрых пескарей

И молю, чтобы пришел скорей

Банный день, веселая суббота.

Я люблю все радости на свете:

Комариный и мышиный писк,

«Солнцедар», с огурчиком котлеты,

И ларьки, и бесшабашный риск;

Я люблю раскаты громовые,

Ураганы, бешеный галоп;

Мне недаром говорят иные:

У тебя ведь в сорок пядей лоб.

Воспеваю паутину в нишах,

Изуверский, зачумленный пир,

Воспеваю в радости прокисших,

Воспеваю весь подлунный мир.

Ночь. Луна. Костер под кручей.

Мчатся взмыленные тучи

Прямо на луну.

Дует ветер, завывает,

Гнет, ломает и терзает

Старую сосну.

Лес, реку, песчаный берег,

Куст ольховый, камень серый,

Выползший со дна, —

Все от края и до края

Зыбким светом озаряет

Бледная луна.

Шелестит трава печально.

Грустно, как в исповедальне,

В этот час ночной.

Пламя прыгает по веткам,

Дым, удушливый и едкий,

Реет надо мной.

речи застольные,

винный, тяжелый дурман,

лица вспотевшие,

грубые шуточки

и папиросный туман;

угол облеванный,

улицы грязные,

липкие чьи-то уста…

Парализованный,

обезображенный,

я бесконечно устал.

Где же смятенные,

страстные поиски

добрых правдивых людей,

если свирепствуют

пьяные оргии,

ложь и рутина везде?

города, людей и вещи,

не мечтая – вот что странно! —

жизнь застойную увидеть.

Я мечтал о блеске славы,

об искрящемся признанье,

но не думал я, по правде,

что – предтеча слишком ранний —

кану я в безвестность мира.

О, мечты, где ваша сладость?

Я брожу больной и сирый

и не алчущий признанья.

Листья с веток опадают,

расстилаясь по бетону,

топчут их машины, люди…

И брожу я полусонный

по широким стогнам града.

Если бросят в вас огрызком

Косных мнений,

Вы не нагибайтесь низко,

Не вставайте на колени!

Будьте скорбны, злоязычны

И гуманны в то же время, —

Не прилично

Унижаться перед всеми!

На тщедушных и беззлобных

Не замахивайтесь дерзко,

Это мерзко —

Угнетать себе подобных!

На увязнувших в разврате,

В скудоумии дубовом

Повлияйте

Божьим словом!

(монолог мистера Генри Торо)

Здесь гадко,

и скверно,

и пусто,

и смрадно…

Я знаю – вон там! – уголок…

Прошу вас, прошу вас, вернитесь обратно!

Я знаю – вон там! – уголок.

Там в царственной неге

раскинулись ветви,

сплетясь в прихотливой игре.

Сквозь толщу коры

молодые побеги

пробились.

Мелькая быстрей,

чем вольные птицы

в погоне за гнусом,

играют зефиры листвой.

Природа стремится

потворствовать вкусам,

природа – само волшебство.

Идемте!

Скорее!

И к черту сраженья!

Пускай убивают других.

Забудемся ленью

в эдеме весеннем,

чтоб гнев бесполезный утих.

отыскался мирок!

Все идут по дороге,

и никто – поперек.

Все плывут по теченью

и рукой не всплеснут,

как в разливе весеннем

хлам и бревна плывут:

иногда застревают

в цепких зарослях ив,

иногда заплывают

в потаенный залив,

покрываются тиной,

осокой или мхом, —

и построен бобровый,

обывательский дом.

Я, мечтой окрыленный,

устремленный вперед,

стану связывать бревна

и сколачивать плот.

Вот она на воду спущен,

сердце сжало тоской!

Гибнет первым идущий,

но влечет за собой.

на самый гребень,

чтоб под ногами

крошился щебень

и, встав там, словно

на пьедестале,

окинуть взором

родные дали:

дымятся тучи

на небосклоне,

и зноем пышет

июльский воздух,

внизу клубится

лесок зеленый,

река мерцает,

как небо в звездах.

Валяюсь в мураве,

И вздор пантеистический

Гуляет в голове:

Должна быть жизнь как чудный сон,

Отрадная для глаз,

Где солнца ходят ходуном

По нескольку за раз.

Там буйство красок, зелени,

Там воздух – фимиам,

И целыми неделями

Дожди бушуют там,

Там дивные растения

И помидоры с дом,

И чудеса нетленные

Рассыпаны кругом…

А впрочем, если вдуматься,

Чем хуже на Земле?

Так стань же, право, умницей

И оглянись смелей:

Умывшиеся росами,

Небесной красоты, —

Смотри! – везде разбросаны

Цветы, цветы, цветы…

Мы народились сильными,

О многом мы мечтали,

И нас влекли, как маяки,

Заманчивые дали.

Мы попытались действовать,

Но тут нам пригрозили,

Что если мы не прекратим,

Они прибегнут к силе.

У государства власть крепка,

Висит, как меч Дамокла,

И от горючих наших слез

Земля насквозь промокла.