Максим Болдин - Тур на родину слона

Цветы, упавшие на снег,
как брызги света,
как то, чего в помине нет,
как боли нету,
как нет тебя и нет меня,
но есть изнанка,
не мысли и не бытия,
а постоянной Планка.
Ах, постоянство – то да сё,
сплошное эхо,
но русский лес стоит еще
в краю лемеха,
еще грамматика жива
в гортани духа,
хоть неподъемна и стара
природа слуха.

Январь, 2018

Обмороженные груши
во саду ли слободы,
где соседи греют уши,
и злорадствуют клопы.
Переехать ли под старость
в Сызрань или Воркуту,
чтобы этот весь артхаус
полюбился Худруку.
Собирая по сусекам
на буханку колбасы,
быть сторонником Генсека
теплотрассы из Москвы.
На волнах вайфая слушать,
глядя в темное окно:
обмороженные груши,
а другого не дано.

2017

В чашку цедится заварка,
кап-кап-кап да кап-кап-кап.
Хоть поэт и не кухарка,
но по-своему арап.
Книжный червь с плохой осанкой,
на полставки музыкант,
пропивающий с гражданкой
музой мизерный талант.
А нет денег – чифиречек
цедит, чтобы не уснуть,
начирикать пару строчек,
привирая что-нибудь.

2018

Малые люди на круглой планете
мы созревали затем,
чтобы до старости плакали дети
в черствых сердцах ЭВМ,
в нас загрустивших без повода, просто,
правда печальна, ясна,
словно свободная ты в девяностых,
рухнувшая страна.
Прелым листом под подошвой ботинка,
чем-то прошедшим уже,
смотрит природа прохладой суглинка —
дым сигаретный в душе.
Но хороша и спокойна окраина,
где побывать не пришлось.
Непонимание лучшее знание,
мудрость, всенощная злость.
Люди, как птицы, стоят у дороги,
шины шуршат, и грядут
новые пустопорожние боги.
Жалко, что нас не спасут,
не заберут, как автобус бесплатный
этих как птицы людей
в многоквартирные чьи-то пенаты
чьих-то приличных семей,
чтобы в чужих фоторамках сияли
грустные наши глаза,
чтобы гордились собой россияне
и не теряли лица.

2018

Расскажу по секрету о главном:
ничего не бывает потом.
Смысл жизни в падении плавном
с отвалившимся нафиг крылом.
Вот вам символ природной гидравлики —
орошение, замкнутый круг.
Загогочут по небу журавлики.
Тащит бабку на улицу внук.
Возвращаются птицы с гостинцами.
И чем ближе весна, тем честней
горожане становятся лицами
с монобровью заместо бровей.
С диким саженцем, звонким ведерочком,
в приусадебном весь мандраже
я в зеленой рубахе, как ёлочка,
отправляюсь с вокзала уже.
Все мне радостно, все улыбается.
Скоро встанет над грядками Рак,
потому что стоять нам так нравится.
А иначе не можем никак.

2018

Господи, спаси от войны,
господи, спаси от дурдома,
от глухоты, немоты, слепоты,
от полицейского шмона.
Господи, умерший, втоптанный бог,
очень смешной и наивный,
боже, от этих российских дорог,
перевернувших равнину,
ровное поле, казармы, кресты,
сгнившее брюхо бараков,
шорох дремучей твоей бересты,
косноязычие зеков,
универмаг и сырую насквозь,
вспухшую тушу деревни,
где тыщу лет обнимаются вскользь,
воют разбитые петли,
где недород, перегиб, пересчет,
и депутатское племя,
господи боже мой, все-таки врет,
врет, погляди, не краснея.
От безработицы, пьянства, взаймы
чьей-то несобственной жизни,
от беззаконной твоей красоты,
от Колымы как Отчизны.
Эти слова мне прости, не бери
в счет, когда время настанет,
лишь бы горели в ночи фонари
в дружественном Казахстане.

2018

Шумят березы под окном
традиционно шумно.
Сходить в ларек, купить попкорн,
жить по уму, разумно.
Употребляешь корнишон
иль кукурузу с сыром,
а все равно ума лишен,
и неприятен рылом.
В жилкомплексе «Рай для души»
жуй, не тужи напрасно,
дары культуры хороши,
и даже безопасны,
если не рыпаться, не бздеть,
не просыпаться ночью
живым, как сказано, на треть,
на половину точно,
и не смотреть в ночное дно
двора с пустой качелью,
как будто ждет тебя там кто
под ледяной капелью.

2018

Ф. Терентьеву

Я мну руками талый снег,
как недоумок.
Мой век не зверь – картинка-век,
плохой рисунок.

Дрожит рука, и почерк врет,
и доктор Хаос
напалм берет, его черед,
ты доигралась,

Эвтерпа, девочка-муляж,
дитя разлуки.
Терентьев крошит карандаш
и умывает руки.

Он сядет в душное метро,
помянет всуе,
как гений в траурном пальто,
его рифмуя

сквозь зубы, сквозь сплошной амбре
в душе и теле,
с душой и тенью на петле,
на самом деле.

И дольше века длится бред,
и гениален
этот бухой анахорет,
не Вуди Аллен.

2017

Когда бы не был я собой,
не загремел по полной,
дурной, бесстыжий, молодой,
в спектакль немногословный
с битьем зеркал, сердец и лиц
в кустах июльской ночи,
из-за каких-то там девиц,
двух пигалиц, короче.
Но, слава богу, пронесло,
теперь гуляю в парке,
и практикую ремесло
досадное Петрарки.
Всем надобен уют, фураж,
подход с хорошим жимом,
но здесь откланяется ваш
борец с физкульт режимом.

2017

Задолго до азбуки Морзе писал,
страдая подагрой, нефтяник:
высочество ваше, отец-генерал,
используйте кнут или пряник.

Задействуйте милость и жалость свою,
и стадо заблеет прилежно,
зайдется народным «ай лав ю», «ай лю,
ай лю ли», душевно и нежно.

Диктатор, не будь отдален от людей,
ходи на работу как надо,
используя транспорт державы своей,
идущий вдоль Летнего Сада,

вдоль Спаса, где ждет тебя юный бомбист,
курсист, шариата подвижник,
а рядом в казенном жакете гэбист,
в недавнем пловец или лыжник.

Едва мы успеем открыть свои рты,
но каменной крошкой забило.
Трясутся поджилки, как нить тетивы.
Спасибо, скажи, не прибило.