Мария Ершова - Лучшая версия

Кругом одни претензии,
Как будто на суду,
А я люблю гортензии
В сиреневом саду!

На ваши притязания
Ответом будет смех,
Есть у меня желание
Цветов понюхать тех!

По саду вожделенному
Парит моя душа,
Ваш гнев, признаюсь честно вам,
Не стоит и гроша.

Волшебные гортензии,
Лиловые шары,
Плевать мне на претензии,
Коль есть на свете вы!

Со мною шутить опасно:
Я создана из контрастов,
Порою мой вид обманчив,
Но я не могу иначе!

Скрывает моя кротость
Настойчивый нрав львицы.
Во мне крутизны пропасть,
Одетая в ткань ситца.

Я трушу порой очень,
Но вновь нахожу смелость,
Мой внутренний мир прочен,
А детство таит зрелость.

Мой Тихий кипит страстью,
Спокойна хотя с виду,
Я знаю секрет счастья,
Его лишь тебе выдам!

Помедли. Все ещё успеешь,
Не в этой жизни, так в грядущей,
Пусть мелет там какой-то дервиш,
Что путь осилит лишь идущий.

И пусть мечта твоя пылится,
Держи дистанцию с делами,
Всё лучшее ещё случится
И под твоими небесами.

И лучшие наступят годы,
Судьбы фатальность воспевая,
У моря жди своей погоды,
Лишь на удачу уповая.

В финале, распрямляя ноги,
Оплакав искренне беспечность,
Ты ощутишь, что мы – не боги,
И впереди была не вечность.

В его глазах – безоблачное небо,
Прошелестели что-то мне уста.
О чем просил он? Догадаться мне бы…
Иссохший Старец, лет порядка ста.

Он говорил со мною очень долго,
На всех ему доступных языках,
Про культ религий и единство Бога,
Храня святую синеву в глазах.

Над нами древний купол возвышался,
И падал свет из троицы окон.
Как странно этот Старец повстречался…
«Please, pray for me!» – в конце промолвил он.

Из пляшущего пламени свечи
Выходит мысль, растряхивая искры.
Её рожденье – молния в ночи,
Что полыхнула где-то очень близко.

И ты не в силах взгляда оторвать,
Следя за одиноким силуэтом.
Она идёт, садится на кровать
И тихо шепчет: «Напиши об этом».

В её глазах глубокая печаль,
Она опять нашла закономерность.
«Ты запиши, пока я горяча!
Хотя бы суть, не думай про размерность».

И под диктовку, в облаке из тьмы
Перетекут в словесное обличье
Из нелюбовей выросшие сны.
Cироты жизни, дети безразличья…

Мне их понять. Но как вернуть им свет,
Освободить от тягостной им власти?
В их горьких детствах кроется ответ
На все страданья, беды и несчастья.

Сиротам жизни, детям холодов,
Молчания и ярости привычной
Мир не случайно кажется суров,
Где неудачи – «други» закадычны.

И сколько ты не станешь их любить,
Им всё равно любви твоей не хватит,
Им жажду никогда не утолить,
Как ожиданье горя не утратить.

И вот опять я встречу на пути
Того, при ком мне совестно смеяться,
Прости их всех, за всё совсем прости,
И перестань страданьем наслаждаться!

Рассвет дохнул мне свежестью в окно,
Холодный воздух может быть прекрасен!
Свеча горит, пылает всё равно,
И ей мороз нисколько не опасен.

Оплаканы отцветшие сады.
Беспомощно кленовые ладони
Повисли, и в предчувствии беды
Осенний призрак мечется и стонет.

То нежно, одиночеством томясь,
Прильнёт к берёзам, сладко забываясь,
То упадёт, сорвавшись, прямо в грязь,
За куст, как за соломинку, хватаясь.

Мой бедный призрак, ты совсем озяб,
Все горести по свету собирая.
Куда тебя ведёт твоя стезя?
Где море слёз от края и до края?