Валентина Иванова (Спирина) - Только любовь. Стихи

Рвать зубами, руками, на части,

Лицемерные лживые маски,

Разрушая нежное счастье,

Ноги в кровь, по осколкам сказки.

Он любил, но искусно скрывал,

Никому не желая признаться.

Он любил, но всегда утверждал:

– Мне приятно с тобою общаться.

Он любил, но он знал, что за всё,

Что за каждое слово в ответе.

Что такое сердце её,

Лишь одно, лишь одно на планете.

Он любил, но сказать не мог,

Не желая давать ей надежду.

А она читала меж строк

«Я любил и люблю как прежде»

Он любил, но сказать не мог,

Ибо знал, что придется расстаться.

А она читала меж строк

«Я люблю… Прекрати обижаться»

А она так ждала тех слов.

Так мечтала услышать – «любимая»

Только он их сказать не мог,

Строил стену непреодолимую.

Так и были они – вместе, врозь.

Ни друг с другом, ни друг без друга.

И отдельно хранили любовь,

Что стонала и билась как вьюга.

Помолчи. Мне не нужен ответ.

Это только мое, личное.

Я, как-будто, сырыми спичками,

Вызываю в агонии свет.

Я еще улыбаюсь. Мысленно.

Но уже ничего не жду.

Я в своем захлебнулась бреду,

И тебя завалила письмами.

Отболит, заживет, забудется,

Все пройдет, мое сердце выдержит.

Время раны на сердце вылижет,

И от солнца глаза зажмурятся.

Я тебя не виню ни капельки,

Я сама виновата, глупая.

Интернет и реальность путаю,

Словно нищий у церкви на паперти.

И прощенья прошу заранее,

За все то, что еще будет сказано.

Видно, крепко к тебе привязана,

Коль, пишу тебе строчки – признания.

Давай попробуем расстаться насовсем,

Порвать, забыть, что прежде нас держало.

Избавимся от множества проблем,

Сама не верю, что такое написала.

Давай попробуем в который раз уже,

Расстаться насовсем и безвозвратно.

Ты в новых чувствах и на новом рубеже,

А я в подвале твоей памяти обратно.

Знать, что ты есть, но не имею прав,

Назвать своим, любимым и желанным.

И безответно сердце растерзав,

Быть вечно в омуте холодном и туманном.

Быть другом – здорово, увы, не для меня.

И каждый миг переживать, осознавая,

Что ты сейчас её к себе прижав,

Целуешь, обнимаешь и ласкаешь.

Наверно, изощренный мазохизм,

Во мне живет и правит бал жестокий.

А сердце, как послушный механизм,

Качает крови горькие потоки.

Давай попробуем. Ну отпусти меня!

Я тоже жить хочу, а не сдыхать в подвале.

Хочу, как все, любовного огня.

Устала другом быть.

Прощай. Целую.

Валя.

Я устала щеки подставлять,

По обеим вдоволь нахлестали.

Я не каменная леди, не из стали.

И себя хочу я уважать.

Я устала вечно доброй быть,

Улыбаться даже если больно.

И теперь я говорю – довольно.

Мазохизм душевный прекратить!

Я устала слушать про себя,

Как мне жить и что мне дальше делать.

Я ведь не пушистая и белая.

Демоны внутри меня сидят.

Я устала по частям дарить,

Сердце, душу и порою тело.

Я когда-то многого хотела.

А теперь мечтаю просто жить.

День, в котором меня не стало,

Станет самым счастливым днем,

Я любовью тебя достала,

Хоть давно мы уже не вдвоем.

Ты вздохнешь наконец свободно,

Скажешь:

– Вот и пропала она,

Моя женщина неудобная,

Моя тень и моя стена.

Можно жить и не мучаться совестью,

Можно всё, не стесняясь ни в чем.

Сыт по горло я этой повестью,

Та, что стала моим бичом.

И на новые отношения,

Без сомнения хватит сил.

И не нужно просить прощения,

Хоть и редко ты их просил.

Солнце светит теперь по новому,

Даже дождик какой-то другой.

Погружаясь в сон поролоновый,

Шепчешь ты – «Я уже не твой».

Наслаждайся фальшивой свободою.

На холодном полу пьедестала,

Надпись, словно орнамент уродливый,

«День, в котором меня не стало».

Любим, присядь, давай поговорим.

За просто так, о том что есть и будет.

О том, что важно только нам двоим.

В конце-концов, ну не чужие же мы люди.

Расскажешь, как дела, как новая любовь,

Какие планы, как вообще живется,

Что видишь ты во сне, или не видишь снов,

Работа как, и всё ли удается.

Я расскажу немного о себе,

Совсем чуть-чуть, ведь ты почти всё знаешь.

Гляжу в окно на пару голубей.

Они счастливей нас. Ты не считаешь?

Неведомы условности границ,

И скучный быт совсем им не мешает.

Они, как множество себе подобных, птиц,

Все на лету проблемы разрешают.

Любим, гляди как чистит голубок

Ей крылышки и как она воркует.

А интересно, есть ли птичий Бог?

Кого в молитвах птицы помянуют?

Любим. Ну не грусти, ведь всё же хорошо.

О чем задумался, иль изнутри что гложет?

Родной мой, не сержусь, что ты ушел.

Она ж красивей и она моложе.

Ну честно, дорогой, обиды нет.

Всё так и быть должно, всё очень честно.

Меж нами пропасть в полтора десятка лет,

И каждому под солнцем своё место..

Гляди! Гляди! Вот птицы взмыли ввысь,

И в воздухе кружась, в любви купаются.

Ой, к самым облакам же поднялись.

Уже не видно… В небе растворяются…

Вот так и наша странная любовь.

Достигла апогея и растаяла.

Ты полюбил уже другую вновь,

А я сердечко в облаках оставила.

Вернусь на землю. Не хочу летать.

Быть птицей черной, омрачая небо.

Оно для тех, кто прирожден мечтать,

А ты моим даже в мечтаньях не был.

Весна моя, прошу, верни мне сердце,

Зачем его взяла ты у меня,

Зачем слова туманом сладким стелятся,

Зачем добавила душе моей огня.

Ведь столько раз вверяла свою душу,

Всё в пустоту, дарила в никуда.

Хотела о любви твой шепот слушать,

Не получалось, впрочем, как всегда.

Весна, молю, верни мне лютый холод,

Чтобы замерзло всё, чего боюсь.

Молю, утихнет пусть сердечный голод.

Пожалуйста, весна, я не сдержусь.

Влюблюсь опять, до боли и до стона,

Влюблюсь, да так, что задохнусь от чувств.

Когда ломает сладкая истома,

Когда стук сердца слышен всем вокруг.

Весна, прошу, уйди, молю. Не надо…

Я столько умирала по чуть-чуть.

Пожалуйста, весна, не стой со мною рядом,

Я так устала. Дай мне отдохнуть.

Ты мой личный наркотик,

который не чувствуют тесты,

Ни в одном каталоге такого названия нет,

Ты сознанье моё и уж быть до конца

нужно честной,

Ты настолько силен, заменяешь мне

воздух и свет.

Ощущаю тебя каждой маленькой

клеточкой тела,

Дуновение ветра приносит мне запах волос,

Разум шепчет предательски —

Ты сама же всего захотела,