Александр Петрушкин - Тетради 2006—2007 года

Это нолик. Это крестик,
Гвоздик, шляпка. Наша frau
Уронила в речку вести:
Шишел-Мышел вышел вон.

Крысолов – всю тьму – строгает
Этот крестик, красный нолик.
Это нонсенс – эти суки
Наш поддерживают тон.

Шишел вышел. Это лагерь —
Перекрестный вой собаки.
Кум. Стояк и перекличка —
И за гвоздиком – Харон.

Это крест, а это ноль —
И бубновый туз – на тельник.
«Все, подельник – понедельник —
Тело в речку, дело в стол».

Это рамка, это столбик
Пепла падает на землю —
Наша frau громко плачет:
Крестик, шляпа, перегон.

Это ноль, а это – крест.
Хороша-дурна ли весть?…
Наша frau спит и видит,
Как выходит тело вон.

свобода бля конечно же, но та
что в окруженье снега стала ближе
она не бля конечно же а та
которая была со мной – нет крыши
а я стою – смотрю в неё как взгляд шмеля
стоял здесь – только лишь на половину
свобода нам с тобою не нужна
она не бля она гораздо ближе

Перекидной дурак —
Смотрит на нас – стекла —
Вот и ещё одна пуля,
Кажется, дотекла —

Но растеклась внутри —
Будто табачна боль —
Вот и прошла игла
Ельника над тобой,

Перекидной дурак,
Воздуха младший сын
Смотрит на бога, на…
И видит вокруг Сибирь.

Проходя через воздух,
Растянутый как кисель —
Ощупываю тишину сослепу —
Так кисет

Ощупывает табак
Или слепой – лицо —
Выйдешь, и станет так
Будто бы всё одно —

Натянуто на разрыв —
Слово фильтруй своё —
Похожее на чужое,
Но всё-таки Бородино…

Гибель от двух Елен —
Так не бывает, спи.
Я говорил тебе, в эн-
Ной – Считай, пустоты…

И никакой те – зги —
Бе – говорю – баран
Ты по за мной не ходи —
Ржавой войны кафтан.

Гибель от двух Елен
И десяти Наташ —
Светит тебе из зимы
Совсем не пустой Кызылташ

Могу сказать я «быть», но быть я не обязан,
Твои-мои долги – недолги, но крепки,
Как узелок, на память который развязался
От страха, а не от – разгадывать тоски.
Пиши меня, пиши, лети за мной, железо:
Моё – твоё навзрыд. Нечитано – и врозь.
Нас выпьет железа. И щитовидно небо.
И скрыта горлом память – похожая на кость.

В темноте такой, что страшно говорить о ней негромко
Ты меня найдешь и вынешь, фуфел-муфел. Лазарет.
В темноте такой, что звезды разлетаются на выстрел —
Ты зашьешь меня собою – словно свету дашь ответ.

Понесешь меня в кармане, в этой ржавой электричке,
Обломаешь ногти, спички, поцарапаешь монет-
Ам бока и – амба сказке, тело движется к развязке.
Муфел фенечкой задышит.
Видишь? —
Звезды.
Назарет.

Проходит все и ты пройдешь
По водам плодным гона или
Как память мальчиков твоих
Которые еще «забыли»
Не знают смысла и бегут
Вперед назад и через жгут

Вкушают тела твоего
Остатки, марсельезу суки
Поют с утра и до утра
Когда нас выебут – мы рухнем
Под стать всем ленинским горам
Как правда, ересь или срам

Проходит все и ты уйдешь
По плоским жидким перекресткам
Едва ли кто-то отзовется
Простив сомнения и ложь
Жужжит страна как ГОЭЛРО
Жужжит под левое перо

Вкушают тела твоего
Разлуку рваные щенята
Поют хвалу – и спят помято
В крученных Хондах – своего
Ты не упустишь но однажды
Уходят все – уходит всё

заика сам себе
похожий на тропу
и тьфу скажи как говор
Иртышский на губу

к тебе садится пташка
или беспечный вздор
горишь как промокашка
пустейший коридор

Так монотонный голос
Смотрит в твои глаза
Ищет новое тело —
Будто дыру гроза

Ищет в твоей глуби —
Смотрит в твое пятно
И не пройти ни на пядь
И соблюдаешь дно

Так ни однажды спать —
Там где оставит след
То ли ее рука
То ли плюшевый свет.

На утро выпадет снег
И пропадает все
Крутится спица в руках
Фарфорового Фу Се.

И ничего не впрок —
Знанью – вопрос – ответ:
Так заблудился срок —
Будто конца в нем нет.

На отпечатке всхлип-
Нет взгляд от небес.
И от тахты лишь скрип
Или от боли – вес

Чувствуешь как внутри
Не по прямой идет
Часть от других мужчин
Ладит душе полет.

Крохотные подряд
Женские как часы
Тьма из рябых ребят
Внутри у чужой красы.

Ни зги, Лолиты, как цепные.
И площадная брань и холод
Ступает по степной аптеке,
Что твой ботаник с договором.
Повремени, мой славный малый,
Мой Гумберт, Вовочка Набокофф…
Ни зги мясной, ни неба дырки,
Ни зги с Лолиты. Как цепные —
Все по углям – и брань и голод.
Ступай, не обращайся в тело
И темень смотрит сквозь себя
И тщится верить, что поверить
И в степь, и в камень нам нельзя.

Маятник – тот, что позади кошки —
Крошит воздух на ледовые крошки
Мягко ступают по воздуху лапы
Маятник прячет за время
Царапы.

Ходики-нолики на входы потрачены —
Названы – взвешены – переиначены.
Что Валтасару все суры и грецкие
Эти орехи бессмысленных взмахов
Одушевленной механики времени,
Скрытой среди не своих прибамбахов.

Маятник жесткий под пухом у времени —
На позвоночном шурупе течения
Мягко ступает по скрученной темени —
Злачным путем золотого
Сечения.

Полька варшавская – долька медовая —
Имя под весом своим разгибается —
Видит изгибом горячее солнце —
Маятник кругом своим завивается —
Тропы мурычит бумажное племя —
Что Валтасару полое время?

Маятником – та игла на виниле
Чертит следы, свою тень размещая
В зябкий песок, тот который забыли
Не разместили у стрелки
В начале.