Денис Васильев - Скитаюсь по мирам. Стихи и проза

Не в Париже усталом зимнем
а в Москве – то ли снег, то ль иней
тает…
зарисовкой на фоне осени
день, ленивой рукою брошенный,
протекает.

Так бежит потоками время
От сомнения до творения

Не в мостах ли наше спасенье
от обыденности и империй?!

…площадь обрамлена тремя башнями,
средоточие паутины Севера и Азии.
суета привычная, и неважно
кто, куда, от чего спасается.
Словно в Иерусалиме, смешение вер
и обычаев – куда там Вавилону?
и по землям бывшего СССР
уносятся отсюда вагоны.

Есть момент, когда в реальность
переходит виртуальность:
уловив поток флюидов,
мы выходим на корриду…

Забыть пароль,
уйти со всех порталов.
И в ощущенья рухнуть с головой.
Ведь жизнь – одна.
Казаться – это мало,
любить и жить – вот знак, что ты живой.

Живой – без статусов, без аватарок,
без барной суеты, без кружки дня.
Не в лабиринтах сайтовских кошмаров
провесть свой день и выдохнуть устало.
И вечер – без неона, без бокала…
Но без молитвы – словно без огня.

Скитаюсь по мирам.
Меня уносит поезд.
Перроны, зеркала…
Космическая тишь.
Китайцы спят-храпят в прокуренном вагоне.
Плесни ещё в бокал.
О чём тут промолчишь?

Давай поговорим без слов, без откровений.
Из многословья смысл идёт водой в песок.
Есть в нашей жизни, друг, две тысячи сомнений.
И жажда жизни – бьёт порой стрелой в висок…

Черным по белому – марковский шаг,
Ветер ли, снег…
То бездорожье, то вдруг большак.
Нужен ли спех?
Черным по красному – дым.
Не костров.
Сёла горят.
Пламенем наших дорог и боёв
Вспыхнул закат.
Молнией белой блеснули штыки.
Скоро рассвет.
Красным и черным горят угольки
Наших побед.

***
Серые шинели. Красная звезда.
Замели метели рельсы, поезда.
Движется на марше пролетарский полк.
В потных ли рубашках долго будет толк?
Отпоют погибших в песнях лишь потом.
Многое услышит красно-белый Дон.
И – мечом сквозь сердце – красная звезда.
Может, и на время. Может, навсегда.

обесцвечены дни – этот мир нарядился в «хаки»
в сумраке и в дождях наша жизнь проскользит —
не во мраке.
на душе столько туч…
этот дождь да в стога – кто скосит?
и по листьев кровавым лужам
наступает осень…

В Бесконечной Войне нет лесов,
да и нет городов.
только крепости серые, реже все многоэтажки.
Не спасешься, закрыв свою дверь на какой-то засов.
И спасешься ль, рванув на себе напоследок рубашку?

Мы устало уйдем в свой последний Ледовый поход,
капитаны безротные, все перед Ним – рядовые.
Журавлиная стая уже за собою зовёт —
не терять своих душ и надежду, что кличут Россия…

Ровесники – в майорах и полковниках,
Блестят на них медали с эполетами,
А я всё у поэзии в любовниках,
Беседую с ветрами и планетами.

Порою снится черный китель марковский,
Кафтан расшитый, кивер ли с плюмажем.
И не увидеть в нынешней неловкости,
Что автор был когда-то и отважен.

Мой полк – не лейб-гусарский, не измайловский.
Поэты не командуют войсками.
Но есть, порой, великое и в малости, —
Ремесленников цеховое знамя.

Мне свитер ближе.
Днём живя сегодняшним,
я не смотрю на будущее хмуро.
Быть может, сам себя удачно вспомнивши,
я где-то становлюсь… литературой.

всё проходит.
и дождь проходит
мимо окон, мимо дверей…
Отчего-то по непогоде
вспоминаем близких людей.

Отчего-то года проходят
как-то мимо,
не в свой черёд.
Неуютность по сердцу бродит.
Всё проходит.
И это пройдёт.

Ветер разбудит тебя,
выведет в ночь, полную звёзд.
Найди мотивы дождя в яркой ночи…
Задай кометам и ангелам наболевший вопрос,
коснись крыла на рассвете и помолчи.

Купи кисти и краски,
на асфальте рисуй отраженье души,
отыщи удочку, чтобы мысли ловить…
Слушай пенье цикад, постигай их музыку…
Спеши
делиться лучами и Млечный путь дарить.

Снова звенит колокол,
отсчитывая дважды по восемь ударов.

Звёзды вслушиваются в его звон,
дымлю трубкой на крыльце,
вспоминаю рыжие локоны той, кого любил,
моя радость и мой снегопад
не зависят ни от взглядов, ни от погоды…

Бесснежность и мороз
провожают и заново встречают меня…

Мы одиноки.
Это ль не ответ
на множество нелепейших вопросов?
Среди людей, дождей или планет
живёшь, как в океане некий остров.

И лишь мгновенье промелькнув в толпе,
к себе вернешься…

Наверно, не хочу прощать,
в чём оступаюсь ежедневно.
К чему в грехе опять сгорать
и каяться порою гневно?

Страшусь и жизни, и суда,
и сам себя простить не в силах,
любовь – что ладан из кадила —
есть дым и запах, нет вреда.

Когда вернемся в Город мы,
нам не узнать порой друг друга,
обетованием сильны,
бежим по замкнутому кругу…

я жил намереньем любить,
но обижал и лицемерил,
обманывал тех, кто мне верил,
и никого не смог забыть.

Страшусь и жизни, и суда.
Хотел любить и видеть в сердце,
я жил намереньем страдать,
и от него уже не деться.