Иван Ермолаев - Homo Homini

Но пусть снимают про нас «Мы из рока» –
Мы уже здесь и сейчас;
Мы вернулись на мыс Рока,
Пока догорала свеча.

Переведи меня на суахили, не то мне страшно –
Мне кажется, что я не бабуин, а макака.
Либералы правы – в каком-то смысле я страж, но
Я охраняю выход из того, что есть «hakuna matata».

Если ты умерла – мне плевать, под мухой или на мушке.
Ежели ты жива, ты вся в фазаньих пухе и перьях.
Тебе нечего делать на их этажах, потому что
Ты не боишься лифта с закрытой дверью.

Люди степей, где солнце прямое, как Маяковский –
Давай спалим в урне разрушенный лепрозорий.
Перед иконой зажжённый маяк, сделанный в воске,
Сказал, что почивший не в идоле рождён не в позоре.

Мы непонятны в различной степени всем, и мои стихи и
Проза едва ли кого-то куда-то манят, но
Если я вправду Лорка, переведи меня на суахили,
Чтоб воплотилась в жизнь наша hasta maniana.

Вдыхая Розы аромат над,
Как вечность, лучезарной рекой,
В тенистый прибываю Сад: гад
Опутал комель в янтаре, кой

Мог послужить бы для господ-дам
Нехилым лакмусом добра-зла,
Но сверглась свастика на Потсдам,
Легла под вырубленный бра мгла.

Да породит луна протест сну,
А Емельян или Степан – клан;
Пусть Гавриил трубит про весну
И блещут звёзды, как стимпанк-хлам.

Да будет так, да будет свят свет,
И сядет ангел к нам на карниз.
А если всё это – лишь мой бред,
Я возвращаю ваш портрет, Мисс.

Город, где Воланд валандался со своей свитой по мостовой,
Хранит отражения в лужах лун, следы ногтей на гробах.
Вот эта улица, вот этот дом, где встретимся мы с тобой –
Певчий коршун с гусиным пером, Соловей на семи дубах.

По Млечному шляху идут-бредут межзвёздные поезда.
Спускается полночь. Скорей сомлей, поцелуй, на её губах!
У неба в запасе всего одна бессмысленная звезда –
Бог тебе в помощь, смелей, смелей, Соловей на семи дубах!