Галина Пиастро - Аргументы. Стихи

Лайнеры в небе – ну, чем не язычества боги!
Помощь у них испрошу, чтоб в пути повезло.
Рейсы в Европу? – и выпал мне чартерный Боинг.
К идолу я пристегнулась ремнями. На взлёт.

Тьма за бортом нас глотает змеиною пастью…
К левому креслу украдкой склоняю плечо,
Шёпотом сбивчивым – бед череду и напастей,
Выложу всё, что в наземье не смочь нипочём:

Нет мне согласья с собой – как же с этим бороться?
Жизнь так торопит – лишь воздух захватывай ртом.
Маски ношу: часто – гонора, реже – юродства.
Кредо дракона: оставить меня за бортом?

Слева насмешлив сосед, но меня понимает:
Мне, мол, не нужен тот фат, обнаглевший брюнет.
Если уж в срок не свершилось пророчество майя,
Мой апокалипсис личностный сгинет на нет .

Мучит проблема: как в жизни хранить равновесье?
Путы не вить самоедства – змеёй оплетут!
Изредка стоит спонтанно слетать в поднебесье,
Чтобы увидеть реальный размах амплитуд…

Вьюжит Европа – нигде нам не дали посадку.
Встретили Новый, под нами шагающий, год:
Влево, к соседу, с шампанским тянусь полусладким
И уплетаю – он жертвует мне – бутерброд.

Сели – круг замкнут – откуда взлетали недавно.
Только сожгла – вновь к себе навела я мосты.
Бег от себя был богам ли языческим данью?
…а левое кресло весь рейс оставалось пустым.

Настигла старость незаметно, крадучись.
Стихает рядом жизненная сутолочь,
Пустынный круг всё удлиняет радиус
До тьмы вдали над пылью переулочной 2 2 «вдали над пылью переулочной» – строка из стихотворения А. Блока «Незнакомка» ,

Туда процессии бредут печальные.
Взирают сверху сумрачные вестники —
Манят последними для душ причалами.
Уходят в небыль сверстницы и сверстники.

Что вещным было – ныне только символы,
Стекляшки для девчоночьих секретиков.
Коль не с кем спорить, исчезают стимулы.
Лежат погосты вышивками крестиком.

Чредой картины лет былых, поблёклые,
Но тексты к ним придумываю разные:
Как вызнать бы, что было подоплёкою
обиды, что нанёс ты недосказанным…

Всмотрюсь: вот эта мизансцена – чёрная:
Ведь ты молчал, не споря, не витийствуя…
Бывает: больно бьют слова речённые,
Насколько же молчание убийственно.

Судьба не любит потакать наивности.
Как в твой уход, опять я горем сгорблена:
Всех слов, не сказанных, уже не вынести —
Склонюсь над их, как над твоим, надгробием.

Жизнь подъёмы вьёт, спуски крутые
и тупики, виражи…
Ночь ослабила путы тугие,
сняв напряжение жил —
Сон пришёл, мою сущность представив отдельными пазлами.
Вон мелькнула приманка успешности —
на неё повелась.
Есть свой стиль и достоинства внешности —
обеспечат мне власть.
Прорываюсь по жизни – рискую – приёмами разными.

Вот карт-бланш получил на деяния
сном разбуженный глум —
В сеть интриги плетёт, в ожидании,
притаившись в углу:
В глупом платье в горошек приблизилась цель осмеяния…
Убаюкаю дочь – над постелью
приглушу мерцание бра —
Сказкой на ночь про эльфов и фею,
где зло пропадёт от добра —
Генерирует мозг даже в спящем своём состоянии.

Похождения резвые, бурные —
вот снится! – из смелых проказ.
В сети фото свои гламурные
выставляю для всех, напоказ.
Вижу сцену: коллеги глядят и галдят удивлённые.
Оттолкнула в сердцах приятеля:
злит его неприкрытая спесь.
Спорю в охрип с работодателем,
диалог наш – гремучая смесь.
И себя застаю льющей в горечи слёзы солёные.

Я камлаю в костюме оленя
помесью разных шаманств,
У горящих в кострище поленьев
впадаю в неистовства транс —
Я кричу: «Люди, хватит бесчинствовать войнами!»
Падший ангел и праведный.
Рядом, вместе. Какого рожна!
В унисон они ратуют:
«Ты должна… Ты должна… Ты должна…
В бытии все усилия должны быть тобой удвоены!»

Вот понять бы – проблема большая —
кто когда мне внушает наказ.
Кто бы ведал, что я совершаю
над собой ежедневную казнь,
Хоть не знаю порою, где праведность, где прегрешения.
Взгляд из мутного зеркала —
там моё отраженье иль клон?
В гневе самопрезрения
внутрь вхожу, разбивая стекло.
Может, для воссоздания нужно пройти разрушение?

Мчится резвый скакун по арене,
развевается белый плюмаж.
Удержусь ли в жизни, как в стремени —
то есть, волю явлю и кураж?
Может, всё ж окажусь я не самой последнею сволочью…
Перестали подначивать
снов видения ближе к утру.
Счёт удач своих с неудачами
завершаю и слёзы утру.
…Пазлы все соберу и приму – до мельчайших осколочков.

Уйти от гнёта улиц, беспросветной толчеи,
Забыть о маске счастья, что носила много дней.
Скорей туда, где можно отряхнуться от личин,
Позволить горьким мыслям быть с собой наедине.
Названием «Ротонда» манит вывеска кафе.
Занять тихонько столик в самом дальнем уголке —
Сама себе утрата и сама себе трофей —
Себя жалеть, в раскаянье, не вызнанном никем.
Чуть слышится полынный горьковатый аромат…
Поможет мне, чтоб выжила, спасительный бокал.
Известная картина – слепок жизни, дубликат —
на стенке… Иль мой столик – в отражении зеркал…
Задумчивая женщина там тоже пьёт абсент, 3 3 «Девушка с абсентом», худ. Пабло Пикассо
Себя, чтоб дрожь не выдала, руками обхватив.
Ей тоже вовсе не к чему наперсник для бесед —
Надёжным собеседником смолчит аперитив:
Не станет лить сочувствия и искренне жалеть,
Не будет в откровениях выуживать грешок,
Советы бесполезные размазанным желе
не даст, обняв за плечики и гладя платья шёлк…
Гарсон опять приносит мне напиток-изумруд.
Наверное, и женщине неплохо бы ещё…
Нельзя, чтоб слёзы хлынули – потоки из запруд —
Нельзя проблемы вывесить картиной мокрых щёк.

…Две женщины, с различием и судеб, и эпох,
Пускай, хотя бы временно, почувствуют покой.
Наследуют столетия их грустный взгляд и вздох…
Плывёт «Ротонда-лодочка» иллюзией-рекой.

Мысли вечерние, ластясь, струились степенно,
Благостно и ненавязчиво двигались строем.
Мягко баюкали, сон навевая напевно.
Гладко притёрлись к накопленным прежде устоям.
Смелый весенний росток так пробьётся сквозь плиты —
Резко, нахально, отринув запретов затворы,
След прочертив пред глазами, примчалась болидом
Яркая, дерзкая мысль: баламутка, оторва.