Павел Лазарев - Метастазы жалости. Сгубивший Белый

Я в оборванной одежде,
Черным вороном взлетев,
Навсегда остался между,
Там, у солнца, обгорев.
В небе сумрачно безликом
Дряхлой птицей пролетел,
А потом бессмертным криком
Закричал и онемел.

Ведь увидел, что не видно
Вам с земли, другим с небес
Сквозь молчанье панихиды
И эдема шумный лес.
Как под небом пепелище
Стало домом игроков,
Что играя, всюду рыщат
В поиске голов

Мы играем в наши игры
Только ради нас самих,
Чтоб расправив после крылья,
Наконец отбросить их,
А потом, вдохнув свободы,
Ощутить себя людьми-
Мы земные пешеходы
Под заслоном полутьмы.

Город пал перед надеждой,
Город пал перед молвой,
Оставляя, как и прежде,
Только слезы за собой,
И мы плачем, забывая,
Что над нами воронье
Кружит, солнце заслоняя,
Ждет, когда мы все умрем.

Он курил, я грела руки,
Так бывает по первой,
Что от долгой, от разлуки
Мы в объятья не ногой.

Так стоим, идут минуты,
Было? Не было? Прошло.
Отпустить сомнений путы
Самолюбие смогло.

Недоверчиво обнюхав
На контакт сторонних лиц,
Ты меня в шинель укутал
Своих толстых рукавиц.

Посмотрите на желтые листья
На еще не увядшей траве,
Жизнь закончится скоро и быстро,
Рыжим миром в моей голове.

Сквозь разбитые стекла очков
Мир изрядно потрепаным кажется,
В ложном свете людских маяков
По асфальту, бедняга, скитается.

Забредает по узеньким улочкам
В королевство обугленных крыш,
Где торгуют с утра только булочкой,
А под вечер вдыхают гашиш.

И потом сквозь парадной расщелины,
Меж дверей, через форточку ввысь
Он бежит от людей, ведь все временно,
Как и жизни, что здесь родились.

Мой взгляд стал мутным и стеклянным,
Я утонул в своих мечтах
И, с верой, мрущей на руках,
Забрел к толпе, надеждой пьяный

Увидеть там, средь полумрака,
Неясный блеск печальных глаз,
Что вот, уже в который раз,
Решат от горечи поплакать

В кромешной тайне от меня,
Скрывая боль шипами розы,
Оставят след в вечерней прозе,
Загнув страничные края.

Чтоб я потом, вскочив средь ночи,
Вдруг осознал, что сам себе
Мой мозг в кромешной темноте
Уютный быт с тобой пророчит.

И все что было – все во сне,
А он хохочет, он хохочет!
Не скроет правду – не захочет!
Меня оставит в пустоте…

Я жалкий образ самого себя,
Несчастный лик с натянутой улыбкой,
Живу в обмане, изредка скорбя
По правде жизни сладкого бутылкой.

Слегка боюсь остаться одиноким,
Чего скрывать – безмерно одинок,
Среди людей являюсь лжепророком
И не веду открытый диалог.

Живу без смыслов, не имея цели,
Живу играя самого себя,
Живу один и непокорно верю,
Что ложь во благо воскресит меня.

Мечтаю снять улыбчивую маску
И наконец узнать – в чем смысл был прожить
Всю эту жизнь, имея кисть без красок,
Миллион знакомств без силы полюбить.

Свой гордый взор мы устремили в небо,
Закрыв глаза на плесень под ногой,
Прогресс сравняли вровень с ширпотребом,
А коммунизм с душевной пустотой.

Невский. Музыка. Винишко.
Благовоние шаверм.
Ты девчонка с толстой книжкой
И коллекцией проблем.
Перебравшись в крупный город,
Не сдружилась с головой,
И нашла серьезный повод
Не прийти к ночи домой.
Понеслась концерт-программа
Под надзором пьяных лиц,
Семь пропущенных от мамы
И бутылка у ресниц.
Громкий смех, в глазах двоится,
По неровной мостовой
Только шаг, и не стоится
Тебе взрослой, но бухой.
А потом провалы в мыслях,
Тяжкий груз над головой,
Все улыбки разом скисли,
Как вообще пришла домой?

Доволен жизнью, не доволен смыслом,
Подкован верой, огорчен судьбой,
В который раз я заблудился в числах,
Оставив мир наедине с собой,
Я закатал рулонами обоев
Свои последние настенные стихи.
Мой выбор пал на «Пробиваться с боем»,
Не ждать божеств спасительной руки.
Я сделал шаг и дал свободу крыльям,
Но в первый раз был обречен упасть,
Ведь там на тебе, тучи громовые
Не позволяли людям отродясь
Взлетать до звезд, неимоверно близких,
Но столь далеких для людских имен,
Всем объясняя ломаным английским:
«Вы здесь одни, а их там миллион.»

Нет меня, я растворился
В супе злости и тоски.
Вот стоял, а вот свалился
С болью давящей в виски.

Нет меня-пораскидало
Каждой частью на весь свет.
Вот ищу, а мне все мало
И всегда чего-то нет.

Нет меня. Я растворился
В влаге питерских дождей,
Если честно – лучше б спился,
Чем стремился стать мудрей.

Я заедаю горьким шоколадом
Свой рецидив отчаянной тоски
Он вот уже полгода бродит рядом
И алкоголем давит на виски.

А вечерами льется под гитару,
Под ми минор и мой охрипший бас,
Что разнесясь по мокрым тротуарам,
Людей заставят выйти из террас.

Пусть одиноко, пусть сегодня грустно
Я не жалею вовсе ни о чем,
Досадно мне лишь от того, что пусто
Вокруг меня с гитарой за плечом.

Но знаю я, что где-то в переулках
Народ идет, желая испытать,
Как стёртых струн отчаянных и гулких
Тоскливый звон заставит ликовать.

Слезами мира падаю на землю,
Ищу друзей среди седых камней.
Все чередуя с верою надежду,
Бреду по следу городских огней.

И слышу, как, таясь от посторонних,
Рыдает в сумраке квартирном под окном
В одной девчонке город – миллионик,
Слоясь на части порванным нутром.

Ей лишь семнадцать, но в угрюмом взгляде,
Не вижу ноток веры в чудеса.
Стоит одна в вечернем снегопаде
И смотрит вверх, куда-то в небеса.

Мечтает быть свободной белой птицей,
Смотреть поверхностно, не видя изнутри,
Что в этом мире, чокнутом, творится,
Над пепелищем выжженной любви.

Я себе на удачу сыграю
Три аккорда в вечерней тиши,
И махну на прощание Маю,
Коль понадоблюсь, братец – пиши.