Алексей Губарев - Капали слёзы. Сборник стихотворений

2014г

Люблю

Люблю я мир – его капризы,

Труд, что остался, что истлел;

Источник, бьющий исподнизу

И то, чем в детстве отболел.

Зов минарета. Истуканов,

венчающих буддийский храм;

Чалму с пером павлиньим хана

И крах империи осман.

На пиках кипарисов стройных

В закатах синюю звезду;

Костёлы, крепостные бойни,

Монгольской росписи узду.

Всё это так. Любимо мною…

Но в сердце русским я горю-

Ничто так мне не дорогое,

Ничто так сильно не ценю:

Как россыпь изб по косогору,

Лугов ромашковый покой,

С горшками жалкие заборы,

Подсолнуха лик золотой.

На глади сонного залива

Оранжевую зыбь луны,

Сон у ручья плакучей ивы,

Зов ядовитой белены.

В корнях задумчивого дуба

Игру бранчливого ручья,

Хватающего как-то глупо

Пятно случайного луча.

А в дождь – рябиновые гроздья

И их печальную слезу

Над серым мрамором надгробья…

В июлях – неба бирюзу.

В дороге бешеную замять,

Дерев цветущих пелену,

Да по ушедшим скорбь и память…

В рассвет туманов тишину.

По склону маковое пламя,

Степей серебряный ковыль.

Георгия Победоносца знамя.

Петра и Павла гордый шпиль.

Вот чем меня пленяет Русь!

Вот от чего не отвязаться!

Ей, не насытившись, ложусь,

И ею жажду просыпаться…

2017г.

Комсомольску-на-Амуре

Город Юности бедой замызганный,

Я к тебе прилеплен нищетой.

Здесь я молодость свою разбрызгивал,

Забавляясь праздною гульбой.

Здесь Амур пугающе стремительный

Сопки лижет мутною водой

И в грозу чарует изумительной

Сочных радуг трепетной игрой.

А когда пурга обсыплет город,

Поднимая снежных брызг туман,

Станет вид его уныл и горек,

Как на белом пятна рваных ран.

Здесь снега на красногрудых соснах

Наклоняют лапы до земли

И лежат безжизненным наносьем,

Пряча улиц изможденный лик.

И, качаясь вдоль глубоких тропок

Средь барханов белых в стельку пьян,

Я, продрогший, стих читаю робко

Опустевшим парковым скамьям.

А когда вздохнет баян напевно

В редком свете городских витрин

Вспомню домик на краю деревни,

Запах трав и цвет степных равнин.

Только вот прилеплен нищетою

К сопкам и дыханию тайги.

Ах, за что ж меня с необжитою

Далью обвенчали сапоги?

2015г.

Отрава

Ах, отрава моя, отрава…

Тайных помыслов чёртова дверь.

В глаз оливковую прохладу

Сердце втиснулось, хоть убей.

Каждый раз, нахлебавшись жару

Будто прожит последний день,

Помня, топь не прощает, смалу,

Я прошу его: – Оробей!

Но как только ненужный вечер

Стеганёт вороных коней,

Всё одно, как от делать неча,

Так и прётся увязнуть в нёй.

И колотится беспокоясь…

Знамо радость – исход роковой

Наслаждаться торча по пояс

За безжизненною чертой.

Глаз оливковая прохлада

Присушила, видать, неспроста…

Ах, отрава моя, отрава…

В опий… маковые уста.

2015г.

По Комсомольску-на-Амуре

Дождь моросит. Унылый перекрёсток.

Сон утонувших тротуарных плит.

Кресты купает Православья остов,

Полиелейный колокол звонит.

В тон отвечает постным Благовестом

На стыках громыхающий трамвай.

Все улицы пусты, а в нём нет места,

Как у помойных голубиных стай.

Сутуля плечи, шлепаю промокший

С надеждой, что точёный каблучок

Дождливою дальневосточной ночью

От слёз небесных стуком отвлечёт.

Впустую всё – опять одна дорога;

По Комшоссе до Дзёмог пешкаря…

На Базовой, хлебнув пивка немого,

Мелькнуло, что промок досадно зря.

Замёрз и торкнуло в башку не в тему.

И тайный шепчет: – К Ирке заверни.

– Какого хрена, – чертыхаюсь, – мне бы

Не просохатить бархатные дни.

А тут суют зачуханную Ирку.

– Эй, наверху, кончайте дуру гнать.

Как будто каждую предложенную дырку

По Вашей прихоти ей дуре затыкать.

Дождь перестал. В огнях дрожит Московский.

Через пустырь, Победы на квартал.

И мнится сердцу, что там Паустовский,

Такого и Толстой не описал.

Во тьме другой, кресты нахохлив, остов

На фоне сопок православно спит.

Вот и подъезд и остаётся просто

Сойти устало с утонувших плит.

2017г.

Месяц утонул

Детский смех по речке льётся.

Звон щекочет берега.

У воды недолгий оттиск

Отпечатала нога.

Солнце за гору. Утихло.

Гомон глуше зазвучал.

Засияв над зыбью рыхлой

Месяц церковь увенчал.

Сбросил тонкую дорожку

От надглавного креста

По стремнине и немножко

В тень просевшего моста.

Послонялся в огородах,

Облизал душистый стог.

Оступившись, ткнулся в дроги,

На скамье оставив клок.

Пошатнулся и с разбегу,

Где дремавшие буйки,

Тихо шлепнулся об реку,

Расколовшись на куски.

Ребятня дрожит с испугу.

Потемнел на церкви лик.

Иподиаконово ухо

Резанул трусливый крик

Дети в бег водою брызжа,

Будто кто с реки их сдул.

Вылупя вовсю глазищи:

– Тятя, месяц утонул!

2017г.

Лермонтову

Гроза; льет дождь; мундир распахнут;

Прищур холодных и надменных глаз.

В фуражке снятой горка вишен красных

И в облака тень коршуна взвилась.

Барьер. Полынью воздух пахнет.

Противники расходятся стремглав…

И упадет поэт, и секунданты ахнут:

Он выстрел сделал в небо, проиграв!

И вишни, перемешанные с кровью,

Уснут с поэтом в горьком ложе трав;

Он, Русь любивший невозможной болью,

Они, ростки прекрасные не дав.

А лицемер, продажный и никчемный,

Как червь, могильный склеп себе избрав,

Зачахнет где-то, обществу враждебный,

Однажды на дуэли честь поправ.

Гроза. Льет дождь. Мундир его распахнут.

Тускнеет скучно медный аксельбант…

И не полынью, спелой вишней пахнет

У Машука, где русский спит талант.

2014г.

Ссылка

Прохладной рощи тихий шепот,