Влад Снегирев - Я говорю обычные слова. Сборник стихотворений

Подруги – и те под запретом,
таков уж он был нелюдим.
Безмолвием будни одеты,
и так тяжело было с ним.

Питались изысканно вкусно,
забыла, что значит страдать.
Но скучно ей бедной, и грустно,
и некому руку подать.

Не зная, что значит свобода,
врастая в привычный уклад,
потратила лучшие годы,
мечтая вернуться назад.

Сидела б сейчас у подъезда,
молола своим языком, -
привычное, тихое место:
людьми переполненный дом.

А здесь бессловесно и тихо
томишься, не зная зачем.
Малейшую папика прихоть
должна выполнять без проблем.

В шкафу чемодан был дорожный,
внутри полотняный платок.
В нём спрятаны были надёжно
верёвка и мыла кусок.

2017

«И опять замирают рассветы…»
(Только, впрочем, об этом писал).
Надоела пока тема эта,
потускнел светлый мой идеал.

Я не выдохся, просто "аллегро"
поменял на "анданте" пока.
Так в ночи замирает шум ветра,
вдаль течёт безмятежно река.

Пригласили работать в охрану,
там мне дали большой пистолет.
Банк теперь по астральному плану
охраняет какой-то поэт.

Мне теперь сочинять невозможно:
в банке тесно и полный аншлаг.
Ночью тени скользят осторожно,
замедляя бесшумный мой шаг.

Охраняю чужое богатство,
не имея совсем своего.
Умоляю, не надо злорадства.
Я стою за пределом всего.

Ведь банкиры – такие же люди;
ну, немножко богаче за нас.
Просто деньги берут отовсюду
и не прячут под грязный матрас;

у лохов отбирают изящно,
их на свете хватало всегда.
Так шакалы охотятся в чаще,
пропадая потом без следа.

Мне уже там вконец надоело,
стал таким же, – спасибо, привет!
Открываю своё бизнес-дело,
но оставлю большой пистолет.

2010

Священный закон Аравийской пустыни
пока запрещает пролить яркий свет.
Тут тайны заветные спят и доныне
под толщей барханов, под тяжестью лет.

Лежат фараоны в богатых гробницах,
проникшие в мудрость вчерашних основ.
А время неспешно листает страницы
пергаментной книги минувших веков.

Застыл молча Сфинкс, не спеша зарывая
тяжёлые когти в хрустящий песок.
На тайны загадочно нам намекая,
он пристально смотрит на Нил, – на Восток.

Под ним существуют подземные залы:
хранилище знаний пришельцев со звёзд.
И их охраняет дракон одичалый,
считая, что каждый – непрошеный гость.

Лежат там останки царей Атлантиды,
и тени живые ведут давний спор.
Ещё есть проход в самый центр пирамиды,
где сердце вселенной живёт до сих пор.

Клянусь я богами, что ныне забыты:
Осирисом, Гором и солнечным Ра, -
где древняя тайна надёжно зарыта
никто не узнает. Ещё не пора.

2017

«Бессонница… Тугие паруса…»
Я этот стих прочел до середины.
Что делать мне с безлюдностью равнины,
когда звучат незримо голоса?

Спокойны мысли, плещется вода,
и корабли, как статуи, застыли.
А вдалеке, за лёгкой дымкой пыли,
уходят вдаль Приамовы стада.

Елена здесь – любимая жена,
и пахнет краской, а на окнах шторы.
Но потемнели на закате горы.
Обманчивы туман и тишина.

«Не так уж неприступны рубежи».
– Холодный ветер прошептал невнятно.
Ведь утром здесь, откуда – непонятно,
появятся ахейские мужи.

А город спит под призрачной луной.
Но ведь и он подвластен разрушенью.
Любовь и смерть, смыкаясь черной тенью,
его обводят траурной каймой.

2012

Я живу как отшельник, на север от Трои,
где когда-то давно воевали герои,
не сумев поделить ни добычи, ни бабу,
что мозги мужикам выносила неслабо.

Деревянный был конь, также рота спецназа,
что сидела внутри, ожидая приказа;
задремали бойцы, башни, арки и своды…
Длилась эта война девять лет и полгода.

А вокруг было море, – огромное море.
Если плыть много дней, то в беспомощном взоре
не появится парус, дельфин или суша,
лишь одна тишина поёт радостно в уши.

Одиссей по нему путешествовал долго,
заблудился слегка, утомлённый от долга,
посещал острова по дороге к царице.
Там курорты везде. (По словам очевидцев).

Это всё, что я знаю, окончивши школу.
В голове ветер дул беспричинно-весёлый.
Пусть простит Посейдон, также древние греки,
я живу в двадцать первом, в безграмотном веке.

2016

Со временем возраст бывает опасен,
как голос Сивиллы, что часто неясен.
Они жили в Греции, – мудрые жрицы,
левее Стамбула, но справа от Ниццы.

О них написал ещё древний Вергилий
в своей Энеиде без всяких усилий.
Хороший поэт, из языческой лавки.
Увы, не закончил сей эпос. (Для справки).