Влад Снегирев - Потерянное слово

Может быть, мы просто дети,
но на нас - клеймо поэта;
позабыв про всё на свете,
сочиняем до рассвета.

Нас приветствуют насмешкой.
Глаз пытливый впился в строчку.
Не хочу быть просто пешкой,
незаметной, малой точкой.

У меня разбито сердце.
Горстка пепла вместо счастья.
Но в душе звучит как скерцо
отзвук рифмы с жгучей страстью.

Это что - виденье свыше?
Сны невольно отражаем?
Мы стихи не просто пишем,
а мучительно рожаем.

2017

Двоится рифмами тоска
провинциального поэта.
Трепещет жилка у виска.
Устало тлеет сигарета.

Поёт в измученной душе
мотивчик пошлый старой песни:
«В столице рай и в шалаше...»
Одно и то же, – хоть ты тресни.

На кухне свет. Ворчит жена
и жарит рыбные котлеты.
Она вульгарна и пьяна.
А жизнь пуста. И нет просвета.

2010

Приходит вечер, я пишу опять,
блокнот открыт на уровне закладки.
Свеча горит, но больше для порядка,
мечтая втайне лампочкою стать.
Столпились тени молча за спиной,
процесс письма им явно непонятен.
А мне мешает запах: кто-то хной
играл всерьёз, оставив много пятен.

Все спят давно – плохого в этом нет,
как нет добра в привычке полуночной.
Теней всё больше... Сколько же им лет?
Я эту мысль загнал в сознанье прочно.
Они могли бы много рассказать,
но есть предел всему и совершенству.
Свеча горит, открытая тетрадь
глядит в огонь, вздыхая от блаженства.

Рука, лениво тронув карандаш,
тут же застыла, побоясь нарушить
покой вокруг и распорядок наш.
А тени ждут, умеющие слушать.
Они живые – догадался я,
и им нужна энергия от плоти.
Как хорошо, что спит моя семья!
И строчек нет в потрёпанном блокноте.

Вдруг тень моя упала далеко,
свеча пугливо замерла на месте.
Да кто сказал, - писать стихи легко,
вставляя в них трагичность фраз и жеста?
Двоится строчек непослушных ряд,
(здесь явный признак беззаботной лени).
Да вот про тени: тут они стоят
и окружили. Всюду – тени, тени...

2014

Прочтя Мандельштама от корки до корки,
я понял – нигде, от Москвы до Нью-Йорка,
не видеть удачи, признания, славы.
Пишу только в стол, для себя, для забавы.

В окошко летят сквозняки ниоткуда.
Жена бьёт посуду и разные блюда;
привыкла – чуть что, так заламывать руки,
кричать на меня неприличные звуки.

Но я всё терзаю мозгов своих силу,
как будто бы рою отважно могилу.
В тетрадку пихаю мыслишки и жесты.
Не жизнь – а фанера из кровельной жести.

А ведь говорила мне в юности мама:
«Учись хорошо, не сутулься упрямо,
пойди в олигархи, хотя бы в артисты».
Но в дырах пальто - как халат у буддиста.

Я мог бы писать очень нудно и долго,
но только попался в объятия долга:
обеты семейные, дети повсюду,
ещё рифмовать... обещаю – не буду.

2017

Я снова пишу. Обещал ведь – заброшу!
Мой почерк невнятен, запутан и нем.
Живу одиноко, похож на святошу,
куда же бегу, от кого и зачем?

Нет проку в словах, да и мало в них смысла,
когда лбом таранишь с усердием быт.
Пора начать верить в бездушные числа
валюты заморской, их сладостный вид.

Где польза и шарм мимолётного звука,
который добавит еще один шрам?
Но быть современным – какая же скука...
Вот так и живу я – с грехом пополам.

Впадаю то в ярость, а то и в угрюмость.
Несладко всем тем, кто ко мне не привык.
Но верю в судьбу и свою однодумность,
поэтому буквы лепечет язык.

2016

Горит звезда над горизонтом дальним,
совсем одна на утренней заре.
Мне говорят: «Не надо быть печальным,
как тихий звон вдали, в монастыре».

Но грусть моя светла, как луч рассвета.
Она прильнула к сердцу моему.
Благодарю судьбу за состоянье это, -
писать стихи наперекор всему.

2016

Пойми, я осуждать тебя не вправе
за то, что люди сделали с тобой.
Ты, позабыв о прежней, громкой славе,
стоишь сейчас с протянутой рукой.

На фоне ярких, глянцевых обложек
твой образ светлый явно потускнел.
Как жаль, что ты найти себя не можешь,
оставшись в этом мире не у дел.

Да если бы хоть чуточку любили
стихи те люди, что имеют власть,
тебя б всегда ласкали, не бранили,
не разрешили низко так упасть.

Что делать мне, Поэзия, скажи мне?
Нет никого, умеющих помочь.
Любовь была и долгой, и взаимной,
и вот теперь ты вновь уходишь прочь.

Не уходи, желанный час настанет
и ты заслужишь праздничный венок.
Уже видны в обманчивом тумане
горящие страницы новых строк.

Придёт тот день и ты воспрянешь снова,
утрёшь глаза, поднимешься с колен.
Как мир возник? Вначале было Слово.
Всё остальное – суета и тлен.

2010

"Поэзия, должно быть, состоит
в отсутствии отчётливой границы".
Пределов нет для смысла, алфавит
синеет здесь и за чертой страницы.

Где даль размыта, там трепещет мозг,
вращаясь вновь по замкнутому кругу,
течёт и лепится, как талый воск,
ничьи шаги приняв за поступь друга.

Поэзия – опасная игра,
где нас пленяет неизвестный гений
лишь с помощью тетради и пера,
нам показав толпу живых видений.

Далёкий свет мучительно зовёт
в страну мечты, забвения и боли,
где в тишине грядущее живёт,
которому ты веришь поневоле.

А жизнь идёт, и хмурый день с утра
всё тянется, как колдовское зелье.
Но пару строк, когда придёт пора,
я сберегу – как тяжкое похмелье.

2014

Что поделать, такая работа -
для забавы слова рифмовать,
забывая под вечер заботы,
с наслажденьем лениться опять.

Век лежать бы на мягком диване,
бесконечно сплетая слова.
В полусне, как в волшебном дурмане,
их выдумывать, помня едва.