Антон Батанов - На руинах моих вдохновений… Поэзия, рождённая в пути

Дорогие читатели!

Твоя тень повторяет движения снова и снова,
На руинах моих вдохновений беснуется пыль.
Я играю в слова, как с любовью играл Казанова,
С неумением искренне веровать в сказку и быль.

Расстояние – ноль, время – ветер, молчание – сила,
Да и незачем мерить ответы системами СИ.
Дай побыть этой мухой, что нежно тебя укусила,
Или преданным псом на минуту побыть попроси.

Я и лаял порой, и жужжал, когда ты исчезала,
И вонзал в свои лапы «под корень» тупые клыки.
Как лекарство глотал одинокие тени вокзала,
Примеряя себе, как медали, твои ярлыки.

И пора бы из пепла восстать. Необузданным словом
Очертить по лекалу смирения сказку и быль.
Твой «закрытый показ» для меня лишь одним обоснован:
На руинах моих вдохновений беснуется пыль…

Писать стихи не модно, ну и пусть!
Я не стремлюсь к души безликой фальши
И продолжаю радоваться дальше
Тому, что гложет душу мою грусть.

Ещё не модно быть самим собой,
Не модно жить, не надевая маски,
И верить в глупые сомнительные сказки,
В которых личность не загубишь кабалой.

Любить не модно, если не любим,
И быть не модно одиноким, но горячим,
И слышать вслед: «Раз ты без денег, ты не значим!»,
Как добиваться лишь того, чего хотим.

А что такое эта ваша мода?
Сегодня есть, а завтра её нет!
И сколько б ни было отпущено мне лет,
Мне жаль пустышкой становиться год от года.

Отца умолял:
– Пожалей! Не могу! —
Малыш, обессилев от бега.
– Ты это, слабак, не расскажешь врагу! —
Отец отвечал, и от снега

Парнишке опять застилало глаза:
– О боги, меня пощадите!
– Быстрее, быстрее, беги, я сказал! —
Кричал всё сильнее родитель.

Ребёнок рыдал: – Для чего это всё?
Мне б лучше во двор с пацанами…
– Однажды тебя этот вечер спасёт,
Когда ты расстанешься с нами.

И только в тот миг, когда мальчик упал,
Едва не теряя сознание,
Отец идти молча домой приказал,
Закончив своё наказание.

Шли годы. Он вырос. Бежал что есть сил,
Медалей на грудь понавесив,
И грамоты маме домой приносил,
Взяв золото где-то раз десять.

Учёба, спортзал, выпускной, институт,
Собака бойцовой породы.
Повестка пришла, что его призовут
Служить в девяностые годы…

Чечня. Перевал. Его группа вела
Конвой по ущелью до цели.
Весна на дворе, вся природа цвела,
Но горы зловеще гудели.
Обстрел начался так внезапно, как ночь,
В ловушку солдат загоняя.
Той группе одной просто было невмочь
Спастись из скалистого края.

Приказ, словно выстрел, раздался у гор,
Его командир отдал сразу.
Он всё понимал: смерть – для них приговор,
Но нужно доставить на базу

Секретные карты. Он парню сказал:
– Скорее отсюда беги ты!
Доставь их, солдат, чтобы каждый узнал
Все точки, где жили бандиты.

Приказ исполнять он обязан. И вот,
Узнав, что путь будет немалый,
Российский боец, посмотрев в небосвод,
Один побежал через скалы.

Он понял, что верных товарищей нет
В живых у подножья ущелья,
Когда вдалеке замолчал пистолет
И грянуло вражье веселье.

Послышалось, как зашумел камнепад —
В погоню пустились убийцы.
И путь превратился в пылающий ад,
Жара прошивала как спицы.

Когда он хотел прокричать: «Не могу!»,
От боли впадая в сомнение.
«Ты это, слабак, не расскажешь врагу!» —
Отца повторял наставление.

Его не догнали, и в шквальном огне
Ушёл от врага наш парнишка.
Те карты конец положили войне,
Но плата высокая слишком
За мир. А наш воин вернулся домой,
Пытался забыть эту битву.
Один он из группы остался живой
И всё повторял, как молитву

Ту речь, что казалась холодной, как лёд.
У дома твердил через двери:
«Однажды тебя этот вечер спасет! —
Прости меня, пап, что не верил!!!»

Нам бы пару слов да Богу в уши,
Чтобы к счастью сразу – напрямки.
В мире неприкрытых равнодуший
Стынут в горле горькие комки.

Нам бы пару фраз, что режут мысли
Острым оборотом, как мечом,
Чтоб найти неведомое в смысле
Строчек, что писались ни о чём.

Нам бы полюбить совсем немного,
Чувства на монеты разменяв.
Делать вид хозяина с порога,
Не владея совестью ни дня.

Нам бы красоту, и чтоб снаружи,
А внутри и горькое сойдёт.
Яхту в море, лобстеров на ужин.
Мы же заслужили это всё?!

Нам бы крылья, чтоб расправить плавно
И свои покинуть берега…
…только в каждом образе тщеславном
Виден хвост и чёрные рога.