Наталья Троянцева - Сей чудной Адрии устойчивая радость

Ливень пленяет лагуну.
Молний мерцающий срез.
Гор очертания скрылись.
Остров соседний исчез.

Грома спешит колесница,
Слишком слышна и пуста.
Deus ex machine – возница.
Пальмовый жёлоб листа.
Миг – и лагуна чиста.

Как прорицанье Кассандры,
Трепет неясных зарниц.
Призрачные саламандры
Мчатся и падают ниц.

Нежные влажные пинии.
Море серебряно-синее.

…Скалы Далмации, пальчиков тонкие косточки,
Сильных ладошек Земли ногтевые суставы!
В море врезаются, тянутся серой молочной полосочкой
Вдоль островков.
И оркестр, штормового колосса сакральный чин
Вечную славу
Воссоздаёт в колыхании недр величавых…

Освободившись от тугой одежды
Далматских гор, она перебирает
Застёжки звёзд морских, кораллов броши
На сборках синей кисеи хитона,
Наброшенного гребешками пены
Изысканно и радостно; а косу
Увенчивает скромным опереньем
Из белых парусов и белых чаек,
Равно легчайших и равно воздушных;
На лоб – возьмет в подарок диадему
Из радуги и изумрудных пиний,
Немного влажных от дождя и счастья:
Все боги щедры к тем, кто восхищает.

И в красоте бескрайнего величья,
Всегда маня, пленяя простотою,
Она в земном обличье пребывает
Доныне, присно и веков вовеки.
Всмотрись, ее черты столь очевидны!

Гул моря – наслаждение для слуха.
Воздушной пены языки шуршат.
Просторный вход в извилистую бухту
Два маяка бессрочно сторожат.

Один – схватил сияющее солнце,
Второй – пока что в облачной тени.
Раскрылось тучки сумрачное лонце
И сочно тянет солнечный зенит.

Архангел до изнеженного неба
Дотронулся и уронил перо…
И дрожжи скал восходят пышным хлебом,
И наслажденье – цельно и остро.

Вспять – не получится? Пусть. Потекли поперёк
Реки молочные. И молоко зеленело
Цветом надежды. Попутный шумел ветерок,
Время творило Пространство, не зная предела.

Переливается моря молочный смарагд,
Как самородок мечты обитателей суши.
Держит его на ладошке архипелаг.
И киселя концентрат – сохранён, но – иссушен.

Простор и равновесие покоя,
Никем не нарушаемы извне.
Гармония естественного строя —
Свободная рефлексия прибоя
И штиль с неповторимой тишиною
Сквозь шелест бриза в призрачной волне.

Изящный парус, вечный символ смысла
И сути бесконечного пути.
И как бы ни варьировались числа,
И как бы современность ни зависла
В безвременье – вовеки, ныне, присно
Судьбе под белым парусом идти.

Счастливые, мы время собираем
Как вереницу драгоценных льгот.
Весёлые моторы пролетают…
Но след их море быстро заметает,
Великолепье ткани расправляет
И духа платье всякому сошьёт.

Пышные кисти светящихся сосен
Очарованьем жеманным сияют.
Мухи кусают грядущую осень,
Нас с её запахом отождествляют.

Море разгладило резкие складки,
Медленно скрыло следы возбуждения.
Всё – впечатление, всё – наслаждения
Сильные, властные, сладкие.

Над лагуной плывет улыбка —
Рот и глазки на ярком шарике.
То ли девочка, то ли рыбка
Так сияет в солнечном мареве,

Точно радости нет предела.
Зыбкий стержень шара воздушного,
А в корзине – парнишка смелый,
Улыбается простодушно.

Приземлился удачно.
Кока-колу глотает смачно…

Едва покинешь Европу —
Мечтаешь о возвращении.
Россия – как Пенелопа,
Всегда одарит прощением.

Тут нет и в помине боли
Бесцельного раздражения.
Но – радость, покой и воля,
И ровное пламя рвения.

Здесь – трудно, и труд – почетен,
И нет гордыни излишества.
Здесь человек – как ботик,
Плывущий средь волн неистовых,

К буре всегда готовый, —
Штилю рад, словно отдыху…
Прочность его основы
Твой дух наполняет доверху.

Не оставляешь попытки
Стать мягче, честнее, проще.
…И снова ищешь подпитки
В хаосе доморощенном.

Отрешённо беру соскоб
С коготка мировой истории:
Если море – суть микроскоп,
Рыбы – мелкие инфузории.

И едва ли крупнее – мы,
Но – сложнее. А озабочены,
Между тем, все равно – одним:
Как скорее достичь обочины
И примерить свободы нимб…

С гор мистраль-сорванец обрушается,
С моря – валы петушатся.
Мы, как щепки, колышемся в лоне свободной стихии.

Взбитый ветром фонтанчик воды на стремнине волны
очутился —
И пропал. Смельчаки вдалеке натянули белеющий
парус…

Буревестник летит над волнами. – Вся русская
литература
Вместе с нами любуется роскошью славы и мощи,
Не постигнутой присно и днесь, но присущей
великому мифу.

Сверху стихия – широкой полоской,
Снизу – рябая, размытая, в крапинку.
Гром еле слышен – почти отголосок.
Молний неярких царапинки.

Цвет у листвы голубой или синий —
Ждёт не дождётся дождика…
Тонкие иглы взъерошенных пиний —