Андрей Белый - Симфонии

ст. 12. Вот он удаляется молиться Тому, кто вдруг заговорил в нем… Кого все забыли, но Кто никого не забывал; всех любил и печалился за всех.

ст. 13. Вот человечество забывается, как больное дитя в люльке… Вот Кто-то Незримый и Ласковый ходит по бедной земле.

ст. 14. И раскачивает люльку больного ребенка, и покрывает его поцелуями…

ст. 15. Никого… Одни облака — титаны небес и степей — поднялись над горизонтом… И застыли на небе… И, застывши, плывут и плывут.

ст. 16. Спи, спи, измученное дитятко! Спи до радостного пробуждения…

ст. 17. Никакой ужас, никакая раскаленность не потревожит твоего глубокого сна.

ст. 18. Кто-то весь Радужный, весь Воскресный, Чистый, Убаюкивающий над тобою склонился и крыльями опахивает.

ст. 19. И ласкает, и нянчит спящего…… Тянется черная ночь………. В кипарисовых гробах все спят, все покоятся.

§ 17 (Adagio)

ст. 1. Только один не спит, один не успокоится.

ст. 2. Это тот, кто был богат и страшен; и кто смиренен и кто беден стал.

§ 18

ст. 1. В пустыне дикой стоит мелодия Вечности и песни в унылых сагах.

ст. 2. И равнины в покое, и песни на горизонте в унылых сагах.

ст. 3. Проходят дни за днями, проходят года, десятки лет в бешеном потоке Вечности… Встает солнце….. И садится солнце….. И пески поют суровую песню… И никого… И кости погибших порою торчат из песку.

ст. 4. Настает Архангельская ночь холода и чистых стремлений. И субботний закат красен и весь объят холодным огнем.

ст. 5. Спускается Архангельская ночь холода и чистых стремлений.

ст. 6. Гаснут вечерние зори.

ст. 7. Кучи титанов степных точно глыбы гор на горизонте.

ст. 8. Плывут из-за горизонта титаны синие и тают, и тают.

ст. 9. Точно само зло, испаряются они в чистоте и суровости.

ст. 10. У самого края небес один, один, взволнованный, синий, великан застыл, распростертый в замирающем огне заката.

ст. 11. С подъятыми к небу руками.

ст. 12. Застыл в последней вспышке злобы. Застыл, и спустилась ночь.

ст. 13. В ту пору один, один, взволнованный, старый, бродил он в холодном закате: тот, кто был богат и злобен и кто беден, одинок стал.

ст. 14. Уже много веков все спят, все покоятся… Только один он не уснет, не успокоится, а грехи мировые, грехи кровавые замаливает.

ст. 15. Встает солнце, и садится солнце, и пески поют унылую сагу.

ст. 16. И просил он покоя и снисхождения.

ст. 17. Но не было покоя, ни снисхождения. Суровая пустыня молчала. Стонали пески, проносясь в отдалении.

ст. 18. Настала ночь холода и чистых стремлений, но пустыня молчала. Зажглись звезды крупные и молчали.

§ 19

ст. 1. Ночь… Тысячелетия бегут… Все ночь.

§ 20 (Adagio)

ст. 1. Летит ураган в пустыне мировой, пустыне холодной.

ст. 2. И небеса затянуло, и горизонты: море песков несется в пустыне, море песков над пустыней… Летит ураган в пустыне мировой, пустыне холодной.

ст. 3. Чей голос в буре звучит небывалым призывом?

ст. 4. Кто, тусклый, стоит в песках?

ст. 5. Сквозь холод, сквозь мглу звезды мигают, подернутые сухой тучей.

ст. 6. Но кто, тусклый, стоит в песках, кто кричит в небеса?

ст. 7. Прося покоя и снисхождения. Нет ни покоя, ни снисхождения.

ст. 8. И пески напрасны, и напрасны крики. Все заглушает буря, все затмевает Самум холодный.

ст. 9. И сильна Вечность, и не перекричать Вечность… Что-то титаническое, что-то неестественно великое!..

ст. 10. Задыхаясь Самумом холодным, полузасыпанный, обливается слезами.

ст. 11. Песок душит и хрустит на зубах.

ст. 12. Ослепли глаза старые… Падает проклятый, погибший.

ст. 13. Наваливается зыбь сухая… Не выкопать, не выкопать старого.

ст. 14. И, умирая, нищий славит Всевышнего; и, умирая, светлеет.

ст. 15. Наконец громадный порыв бури застилает старого… Тянется черная ночь…

§ 21 (Adagio)

ст. 1. Это был тот, кто смиренен, кто беден стал; над бедным телом его песочный курган возвышается в безмолвии тихом небес.

ст. 2. Так лечу я… меж бурь, меж туманов… светит бледная луна.

ст. 3. Так слышу я — голоса заоблачные, голоса примирения, голоса тихие.

ст. 4. Так — вижу я, что и ворон прощается; так знаю я — и убийца прощается: он боролся, страдал, ища Бога, Господа моего.

ст. 5. Вон туманы встают, и вздыхают, и стелются…

ст. 6. Вон откуда-то издали прощение и счастие… И уже никто не потерпит ни за любовь свою, ни за песни свои, ни за безумие свое.

ст. 7. И пустыня в покое. Под холмом покоятся горькие кости.

ст. 8. Дитя, настрадалось!.. Во сне придет твое детство!

ст. 9. Горькая луна — бледная, мертвая, катится в небесах.

ст. 10. Настрадалось!.. Холодные туманы!.. Бледная, мертвая, катится в небесах!

ст. 11. Вздыхают порывы бури улетающей, «еще порывы» последней бури.

ст. 12. Уже нет ледяной пропасти: не клокочет бессмысленная плоть…

ст. 13. Страждущий Иуда получает утешение. Жизнь улетает из камышей кротким призраком. Роза наклоняется над прудом… Шепот серебра в лунной сказке.

ст. 14. Слыша тихую песенку, прилетают белые Ангелы и погружают воспаленных безумием в кристальный холод небес…

ст. 15. Кипарисы сонными верхушками уплывают <���нрзб.> в даль холода и чистых стремлений.

ст. 16. Вздыхают порывы бури замирающей, еще «порывы» «последней» бури!

§ 22 (Adagio)

[ст. 1. Дальше и дальше в глубь веков… Дальше и дальше в грядущее… Дальше и дальше, чтобы снова раскрылась картина того, чего не избежать спящему ребенку…]

§ 23 (Adagio)

[ст. 1. Зори….. Испуганной птицей слетела ночь…

ст. 2. Все дрожит от предрассветной грезы; забываюсь грезой… Вижу ребенка невинного; он колеблется, спящий, в туманах…..

ст. 3. И подхватывают его… И несут и несут куда-то.

………………

ст. 4. Зори…]

ст. 5. Под холмом покоятся старые кости.

ст. 6………………

ст. 7. И один, один, взволнованный, синий, расплывается титан на Востоке.

[1899 года]

[Послесловие] (Postludium)

ст. 1. Братья мои, не браните меня; вещее есть в песнях моих.

ст. 2. Если бы не от Него говорил, верили бы мне; но говорю сущее от Сущего, а не верите снам моим.

ст. 3. И го́ните меня, проклинаете меня… Ухожу в страны далекие, плача о ничтожестве моем.

ст. 4. А когда загудит труба Кричащего на вас, «вы» придете ко мне, «вы» преклонитесь передо мной.

ст. 5. Но я буду глух и не услышу вас, буду слеп и не увижу вас.

ст. 6. Потому что будет со мной Невеста моя.

ст. 7. Вся в цветах ароматных, вся в песнях.

ст. 8. Херувим горящий Невесты Великой — не услышу стенаний людских.

ст. 9. И будете плакать, вспоминая обо мне.

ст. 10. Вспомните меня, несущегося на Орле меж бурь, меж туманов; вспомните мои символы тайн великих, неизведанных.

ст. 11. И вам станет холодно, и страшно; и увидите меня в радуге.

ст. 12. И помолитесь мне, и не отвечу вам.

ст. 13. И взвоете от ужа<���са>.

ст. 14. И придет смерть, и покроет вас хитоном своим.