Валерий Брюсов - Tertia Vigilia

По морю тени туманные бродят,

Чайки летят и кричат, как в тревоге.

Много столетий близ отмели дикой

Дремлют в развалинах римские стены.

Слушают чаек протяжные крики,

Смотрят на белое кружево пены.

30 июня 1899

Обошла тропа утес,

Выше всходят буки.

Позади лесные звуки,

Крики птиц, и диких коз.

Впереди редеет лес,

Камни у вершины,

Ветра свист, полет орлиный,

Даль земли и даль небес.

21 июля 1899

Небо чернело с огнями,

Море чернело без звезд.

Плотно обложен камнями

Был изогнутый объезд.

Вниз виноградник по скату

Тихо спускался; толпой

Кустики жались брат к брату…

Помнишь? мы шли той тропой!

1899

Белый цвет магнолий

Смотрит, как глаза.

Страшно жить на воле:

Чуется гроза.

Волны, словно стекла,

Отражают блеск.

Чу! в траве поблеклой

Ящерицы треск.

Вкруг смотрю смущенно,

Взор в листву проник:

Там к цветку склоненный

Юный женский дик.

1899

Облака цепляются

За вершины гор.

Так слова слагаются

В смутный разговор.

Горьки и томительны

Жалобы твои:

То рассказ мучительный

О былой любви.

Слушаю и думаю

Как в тяжелом сне.

Облако угрюмое

Вниз ползет ко мне.

Июль 1896

Мерно вьет дорога

Одинокий путь.

Я в руках у бога,

Сладко дышит грудь.

Гордо дремлют буки,

Чаща без границ.

Все согласны звуки

С голосами птиц.

Манит тихим зовом

Зашумевший ключ.

Ветки свисли кровом

От пролетных туч.

Близкий, бесконечный,

Вольный лес вокруг,

И случайный встречный

Как желанный друг.

14 июля 1899

Ветер с моря волны гонит,

Роет отмель, с сушей споря;

Ветер дым до зыби клонит,

Дым в пространствах вольных моря.

Малых лодок реет стая,

Белым роем дали нежит.

В белой пене тихо тая,

Вал за валом отмель режет.

29 мая 1900

Из-за облака скользящий

Луч над эмблемой водой

Разбивается блестящей,

Серебристой полосой.

И спешит волна с тревогой

В ярком свете погореть,

Набежать на склон отлогий,

Потемнеть и умереть.

5 июня 1900

Море — в бессильном покое,

Образ движенья исчез.

Море — как будто литое

Зеркало ясных небес.

Камни, в дремоте тяжелой,

Берег, в томительном сне,

Грезят — о дерзкой, веселой,

Сладко-соленой волне.

24 июля 1900

Видел я, над морем серым

Змей-Горыныч пролетал.

Море в отблесках горело,

Отсвет был багрово-ал.

Трубы спящих броненосцев,

Чаек парусных стада

Озарились блеском грозным

Там, где зыблилась вода.

Сея огненные искры,

Закатился в тучу Змей;

И зажглись румянцем быстрым

Крылья облачные фей.

19 июня 1900

Свой круг рисуя все ясней,

Над морем солнце опускалось,

А в море полоса огней,

Ему ответных, уменьшалась.

Где чары сумрака и сна

Уже дышали над востоком,

Всходила мертвая луна

Каким-то жаждущим упреком.

На вдоль по тучам, как убор,

Сверкали радужные пятна,

И в нежно-голубой простор

Лился румянец предзакатный.

28 июня 1900

Люблю я линий верность,

Люблю в мечтах предел.

Меня страшит безмерность

И чудо божьих дел.

Люблю дома, не скалы.

Ах, книги краше роз!

— Но милы мне кристаллы

И жало тонких ос.

13 ноября 1898

Я люблю большие дома

И узкие улицы города, —

В дни, когда не настала зима,

А осень повеяла холодом.

Пространства люблю площадей,

Стенами кругом огражденные, —

В час, когда еще нет фонарей,

А затеплились звезды смущенные.

Город и камни люблю,

Грохот его и шумы певучие, —

В миг, когда песню глубоко таю,

Но в восторге слышу созвучия.

29 августа 1898

Когда сижу один и в комнате темно,

И кто-то за стеной играет долго гаммы, —

Вдруг фонари зажгут, и свет, пройдя в окно,

Начертит на стене оконные две рамы;

И мыслю я тогда, усталый и больной:

«Фонарь, безвестный друг! ты близок! ты со мной!»

А после из-за крыш подымется луна,

И, вспыхнув, облака уйдут как фимиамы,

И светлый луч луны, пройдя стекло окна,

Начертит явственней оконные две рамы;

О, как я оживлен! дрожа, мечтаю я:

«Луна, заветный друг! ты близко! ты — моя!»

22 ноября 1898

Когда опускается штора

И ласковый ламповый свет

Умиряет усталые взоры, —

Мне слышится счастья привет.

Мне не нужно яркого блеска,

Красоты и величья небес.

Опустись, опустись, занавеска!

Весь мир отошел и исчез.

Со мной любимые книги,

Мне поет любимый размер.

— Да! я знаю, как сладки вериги

В глубине безысходных пещер.

3 октября 1899

Я провижу гордые тени

Грядущих и гордых веков,

Ушедшие в небо ступени,

Застывшие громады домов;

Улицы, кишащие людом,

Шумные дикой толпой,

Жизнь, озаренную чудом,

Где каждый миг — роковой;

Всю мощь безмерных желаний,

Весь ужас найденных слов, —

Среди неподвижных зданий,

В теснине мертвых домов.

20 марта 1899

Жадно тобой наслаждаюсь,

Сумрак улиц священный!

Тайно тебе поклоняюсь,

Будущий царь вселенной!

Ты далёко руки протянешь,

В пустыни, ко льдам, на горы;

Солнечный свет затуманишь,

К полутьме приучишь взоры.

Тайно тебе поклоняюсь,

Гряди, могущ и неведом!

Пред тобой во прах повергаюсь

Пусть буду путем к победам.

27 апреля 1899

Люблю вечерний свет, и первые огни,

И небо бледное, где звезд еще не видно.

Как странен взор людей в медлительной тени,

Им на меня глядеть не страшно и не стыдно.

И я с людьми как брат, я все прощаю им,

Печальным, вдумчивым, идущим в тихой смене,

За то, что вместе мы на грани снов скользим,

За то, что и они, как я, — причастны тени.

4 — 5 октября 1899

Мы к ярким краскам не привыкли,

Одежда наша — цвет земли;

И робким взором мы поникли,

Влачимся медленно в пыли.

Мы дышим комнатною пылью,

Живем среди картин и книг,

И дорог нашему бессилью