Максимилиан Волошин - Стихотворения, не вошедшие в авторские сборники

Давит их — и бурый город-змей

Сжался весь, как душный злобой аспид,

И тяжел его тягучий взгляд.

Бледный Царь стране своей сораспят

И клеймен величием стигмат.

Цепи зал, просветы бледных окон.

Ночь длинна, и бледный Царь один,

И луна в туманах, точно кокон,

В тонких нитях снежных паутин.

По дворцу змеится непонятный шорох,

Скрип паркета. Лепет гулких плит.

Точно дно в серебряных озерах,

В этот час прошедшее сквозит.

<1906>

Я — понимание. Поэты, пойте песни

В безгласной пустоте.

Лишь в раковине уха различимы…

Я — ухо мира, и во мне гудит

Таинственное эхо мирозданья.

Лишь в зеркале очей моих живут

Скользящие обличия вселенной.

Мое сознанье — нитка, на которой

Нанизаны мгновенья: оборвется —

Жемчужины рассыпятся…

И ожерелью времени — конец!

Мое мгновенье — вечность.

Смертью утверждаю

Бессмертье бога, распятого в веществе.

<1907>

К древним тайнам мертвой Атлантиды

Припадает сонная мечта,

Смутно чуя тонкие флюиды

В белых складках чистого листа.

Но замкнуто видящее око

Лобной костью, как могильный склеп.

Не прочесть мне вопящего тока —

Я оглох сознаньем, светом дня ослеп.

<1907>

Светло-зеленое море с синими полосами,

Тонко усеяно небо лепестками розовых раковин.

Плачут стеклянные волны ясными голосами,

Веет серебряный ветер и играет звонкими травами.

<1908>

Закат гранатовый

Разлил багрец

На нити быстрых вод

И водоемы.

Из ковыля-травы

Седoй венец

Душе, что тяжкий гнет

Глухой истомы.

<1908>

Пришла изночница; в постель

Она со мной легла.

И мыслей сонную метель

Качает мгла.

Придет волна, отхлынет прочь,

Опять плеснет в лицо,

И пред зарею птица-ночь

Снесет яйцо…

<1908>

О да, мне душно в твоих сетях

И тесен круг,

И ты везде на моих путях —

И враг, и друг.

Вкусили корни земной мечты

Единых недр,

Но я не стану таким, как ты, —

Жесток и щедр.

В ковчеге слова я скрыл огонь,

И он горит,

Мне ведом топот ночных погонь,

Крик Эвменид.

<1909>

На пол пала лунная тень от рамы,

Горько в теплом воздухе пахнут травы,

Стены низкой комнаты в тусклом свете

Смутны и белы.

Я одежды сбросила, я нагая

Встала с ложа узкого в светлом круге,

В тишине свершаются этой ночью

Лунные тайны.

<1910>

Ты из камня вызвал мой лик,

Ты огонь вдохнул в него Божий.

Мой двойник —

Он мне чужд, иной и похожий.

Вот стоит он — ясен и строг,

И его безликость страшна мне:

Некий бог

В довременном выявлен камне.

<1911>

Милая Вайолет, где ты?

Грустны и пусты холмы.

Песни, что ветром напеты,

Вместе здесь слушали мы.

Каждая рытвина в поле,

Каждый сухой ручеек

Помнят глубоко до боли

Поступь отчетливых ног.

Помнят, как ты убегала

В горы с альпийским мешком,

С каждою птицей болтала

Птичьим ее языком.

Помнят, как осенью поздней

Жгли на горах мы костры.

Дни были четко-остры,

Ночь становилась морозней.

<���Август 1912 Коктебель>

Так странно свободно и просто

Мне выявлен смысл бытия,

И скрытое в семени «я»,

И тайна цветенья и роста.

В растеньи и в камне — везде,

В воде, в облаках над горами,

И в звере, и в синей звезде

Я слышу поющее пламя.

<���Август 1912 Коктебель>

И нет в мирах страшнее доли

Того, кто выпил боль до дна,

Кто предпочел причастье соли

Причастью хлеба и вина.

Ужаленного едким словом,

Меня сомненья увели

Вдоль по полям солончаковым,

По едким выпотам земли.

«Вы соль земли!» В горючей соли

Вся мудрость горькая земли.

Кристаллы тайной, темной боли

В ней белым снегом процвели.

Я быть хотел кадильным дымом.

Меня ж послал Ты в мир гонцом

В пустыне пред Твоим лицом

Ослепнуть в блеске нестерпимом.

Во мне живет безумный крик.

Я стал комком огня и праха.

Но отврати свой гневный Лик,

Чтоб мне не умереть от страха.

…………………

…………………

И кто-то в солнце заходящем

Благословляет темный мир…

<1912>

Я проходил, а вы стояли

У двери сада вдалеке:

Царевна в белом покрывале

С цветком подснежника в руке.

«Войди, прохожий, в сад мой тайный!

Здесь тишь, цветы и водомет».

— О нет, свободной и случайной

Стезей судьба меня ведет.

<1913>

Бойцам любви — почетна рана

На поле страсти, в битве битв.

Охотница! Ты вышла рано

В опаснейшую из ловитв.

Ты в даль времен глядела прямо,

Так непокорно, так упрямо

Качая юной головой.

К перу склоняя русый локон,

Ты каждый проходящий миг

Вплетала тайно в свой дневник,

Как нити в шелковичный кокон.

<1914>

Нет места в мире, где б напрасно

Не проливалась кровь людей,

Где б вихрь враждующих страстей

Не дул неистово и страстно.

Для тех, кто помнил мир иной —

Не исступленный, не кровавый,

Не омраченный бранной славой,

Не обесславленный войной, —

Пора крушений безвозвратных,

Усобиц, казней, стычек ратных,

Пора народных мятежей…….

<���Декабрь 1917 Коктебель>

С вознесенных престолов моих плоскогорий

Среди мертвых болот и глухих лукоморий

Мне видна

Вся туманом и мглой и тоскою повитая

Киммерии печальная область.

Я пасу костяки допотопных чудовищ.

Здесь базальты хранят ореолы и нимбы

Отверделых сияний и оттиски слав,

Шестикрылья распятых в скалах Херувимов

И драконов, затянутых илом, хребты.

<���Сентябрь 1919>

Как магма незастывшего светила

Ломает суши хрупкую кору

И гибнет материк, подобно утлой лодке,

Так под напором раскаленных масс,

Зажженных гневом, взмытых ураганом,

Пылая, рушатся громады царств

И расседаются материки империй.

Беда тому, кто разнуздает чернь,

Кто возмутит народных бездн глубины.

Мы тонкой скорлупой отделены

От ропщущей и беспокойной хляби,