Марина Цветаева - Стихотворения 1916-1920 годов

— Дух Святой — озерный голубь,

Белый голубочек с веткой.

— Пламенный язык над <���русым>

Теменем — и огнь в гортани.

7 ноября 1918

Песня поется, как милый любится:

Радостно! — Всею грудью!

Что из того, что она забудется —

Богу пою, не людям!

Песня поется, как сердце бьется —

Жив, так поёшь…

9 ноября 1918

Дело Царского Сына —

Быть великим и добрым.

………………….

Чтить голодные ребра,

Выть с последней солдаткой,

Пить с последним бродягой,

Спать……………………..

В сапогах и при шпаге.

А еще ему дело:

Встать в полночную пору,

Прочь с дороженьки белой —

Ввысь на вышнюю гору…

Над пучиной согнуться,

Бросить что-то в пучину…

— Никогда не вернуться —

Дело Царского Сына!

9 ноября 1918

Благодарю, о Господь,

За Океан и за Сушу,

И за прелестную плоть,

И за бессмертную душу,

И за горячую кровь,

И за холодную воду.

— Благодарю за любовь.

Благодарю за погоду.

9 ноября 1918

Радость — что сахар,

Нету — и охаешь,

А завелся как —

Через часочек:

Сладко, да тошно!

Горе ты горе, — соленое море!

Ты и накормишь,

Ты и напоишь,

Ты и закружишь,

Ты и отслужишь!

9 ноября 1918

Красный бант в волосах!

Красный бант в волосах!

А мой друг дорогой —

Часовой на часах.

Он под ветром холодным,

Под холодной луной,

У палатки походной —

Что столб соляной.

Подкрадусь к нему тихо —

Зычно крикнет: — «Пароль!»

— Это я! — Проходи-ка,

Здесь спит мой Король!

— Это я, мое сердце,

Это — сердце твое!

— Здесь для шуток не место,

Я возьму под ружье.

— Не проспать бы обедни

Твоему Королю!

— В третий раз — и в последний:

Проходи, говорю!

Грянет выстрел. На вереск

Упаду — хоть бы звук.

Поглядит он на Север,

Поглядит он на Юг,

На Восток и на Запад.

— Не зевай на часах! —

Красный бант в волосах!

Красный бант в волосах!

10 ноября 1918

Нет, с тобой, дружочек чудный,

Не делиться мне досугом.

Я сдружилась с новым другом,

С новым другом, с сыном блудным.

У тебя — дворцы-палаты,

У него — леса-пустыни,

У тебя — войска-солдаты,

У него — пески морские.

Нынче в море с ним гуляем,

Завтра по лесу с волками.

Что ни ночь — постель иная:

Нынче — щебень, завтра — камень.

И уж любит он, сударик,

Чтобы свéтло, как на Пасху:

Нынче месяц нам фонарик,

Завтра звезды нам лампадки.

Был он всадником завидным,

Милым гостем, Царским Сыном, —

Да глаза мои увидел —

И войска свои покинул.

10 ноября 1918

Новый Год. Ворох роз.

Старый лорд в богатой раме.

Ты мне ленточку принес?

Дэзи стала знатной дамой.

С длинных крыл — натечет.

Мне не надо красной ленты.

Здесь не больно почет

Серафимам и студентам.

Что? Один не уйдешь,

Увези меня на Мальту.

Та же наглость и то ж

Несравненное контральто!

Новый Год! Новый Год!

Чек на Смитсона в букете!

— Алчет у моих ворот

Зябкий серафим Россетти!

10 ноября 1918

Ты тогда дышал и бредил Кантом.

Я тогда ходила с красным бантом.

Бриллиантов не было и <���франтов>

…………………………………

Ели мы горох и чечевицу.

Ты однажды с улицы певицу

— Мокрую и звонкую, как птица —

В дом привел. Обедали втроем.

А потом —…… как боги —

Говорили о горячем гpoгe

И, дрожа, протягивали ноги

В черную каминную дыру.

Пили воду —…….. попойка! —

Ты сказал: — «Теперь, сестричка, спойте!»

И она запела нам о стойкой

Всаднице и юном короле.

Ты сказал: «Любовь и Дружба — сестры»,

И она надела мне свой пестрый

Мокрый бант — и вспыхнул — красный остров! —

…………………….…………………..

Целовались — и играли в кости.

Мы с тобой уснули на помосте

Для углей, — звонкоголосой гостье

Уступив единственный тюфяк.

10 ноября 1918

Барабанщик! Бедный мальчик!

Вправо-влево не гляди!

Проходи перед народом

С Божьим громом на груди.

Не наемник ты — вся ноша

На груди, не на спине!

Первый в глотку смерти вброшен

На ногах — как на коне!

Мать бежала спелой рожью,

Мать кричала в облака,

Воззывала: — Матерь Божья,

Сберегите мне сынка!

Бедной матери в оконце

Вечно треплется платок.

— Где ты, лагерное солнце!

Алый лагерный цветок!

А зато — какая воля —

В подмастерьях — старший брат,

Средний в поле, третий в школе,

Я один — уже солдат!

Выйдешь цел из перебранки —

Что за радость, за почет,

Как красотка-маркитантка

Нам стаканчик поднесет!

Унтер ропщет: — Эх, мальчонка!

Рано начал — не к добру!

— Рано начал — рано кончил!

Кто же выпьет, коль умру?

А настигнет смерть-волчица —

Весь я тут — вся недолга!

Императору — столицы,

Барабанщику — снега.

А по мне — хоть дно морское!

Пусть сам черт меня заест!

Коли Тот своей рукою.

Мне на грудь нацепит крест!

11 ноября 1918

Молоко на губах не обсохло,

День и ночь в барабан колочу.

Мать от грохота было оглохла,

А отец потрепал по плечу.

Мать и плачет и стонет и тужит,

Но отцовское слово — закон:

— Пусть идет Императору служит, —

Барабанщиком, видно, рожден.

Брали сотнями царства, — столицы

Мимоходом совали в карман.

Порешили судьбу Аустерлица

Двое: солнце — и мой барабан.

Полегло же нас там, полегло же

За величье имперских знамен!

Веселись, барабанная кожа!

Барабанщиком, видно, рожден!

Загоняли мы немца в берлогу.

Всадник. Я — барабанный салют.

Руки скрещены. В шляпе трирогой.

— Возраст? — Десять. — Не меньше ли, плут?

— Был один, — тоже ростом не вышел.

Выше солнца теперь вознесен!

— Ты потише, дружочек, потише!

Барабанщиком, видно, рожден!

Отступилась от нас Богоматерь,

Не пошла к московитским волкам.

Дальше — хуже. В плену — Император,

На отчаянье верным полкам.

И молчит собеседник мой лучший,

Сей рукою к стене пригвожден.

И никто не побьет в него ручкой:

Барабанщиком, видно, рожден!

12 ноября 1918

Мать из хаты за водой,

А в окно — дружочек:

Голубочек голубой,

Сизый голубочек.

Коли днем одной — тоска,

Что же в темь такую?

И нежнее голубка