Александр Дахненко - На границах бытия

Все в жизни не так и не эдак,
Все попросту в мире — никак.
И сквозь колыхание веток,
Сквозь сказочно-трепетный мрак,
Опять проступает лишь скука,
Событий пустых череда,
И только жестокая мука,
Твои расплавляет года.
И кажется, больше не надо
Смотреть в бесконечную даль…
В душе, точно гостья из ада,
Навек поселилась печаль.

Скорбной жизни зарисовки —
Скуки дни и вечера:
Люди, бесы, полукровки,
Да печалей мишура.

Вдаль за медленным закатом
Через годы поспеши…
Ты надеялся когда-то
На хрустальный бред души.

А теперь все стало проще,
И разгадан шифр судьбы…
Ветер времени полощет
Все надежды и мольбы.

И стираются названья
Городов прошедших лет.
И в твоих воспоминаньях
Ничего по сути нет.

И торопится все сгинуть
В неизбежной тьме ночной…
Сердце огненное кинуть
На дороге ледяной.

Очевидно, что жизнь ускользает во мглу,
И теряется сердце в полночных одеждах.
И склоняется мерная вечность ко злу,
Растворяя тебя в иллюзорных надеждах.

А последнее время давно уж пришло
Для того, кто скитается тенью по свету,
Вспоминая о том, чего быть не могло,
Подражая смертельно-больному поэту.

То, что было целый век
Не останется никак.
Будет проклят человек,
Пробивающий сквозь мрак
Путь, дорожку иль тропу
Без особенных причин —
Непонятную судьбу
Неизвестных величин.

Громады темные домов —
Жизнь в коммунальной преисподней
Все тяжелей, все несвободней
Под странным грузом слов и снов
Бредет никчемный человек
В свои холодные печали,
Что навсегда его позвали,
Через безумный, жуткий век.
И он живет с тоской в глазах,
Почти у черта на куличках…
Гадая на зажженных спичках,
На догорающих стихах.

То памяти подвалы разгребая,
То просто безразлично погибая,
То увлеченный призраками рая
Стоишь уже практически у края
Той жизни, что давно лишилась смысла,
Которой правят траурные числа,
В которой есть лишь жуткие причины,
Да отрицательные величины.
Вот тень теней становится свободней —
Ты бродишь в переулках преисподней.
Ты бредишь непонятно и невнятно,
На стенах оставляя крови пятна.
На этой жизни злой печали метки,
События счастливые так редки.
И ты летишь сквозь марево мгновений
В тоску потусторонних откровений.

Кривая не вывозит никуда —
Многообразны жизни пустяки…
Хотя слова надменны, как всегда,
Я соткан из отчаянной тоски.
По улицам заснеженным пройтись
И после кануть в медленную ночь…
Сочтись со мной судьба, и зло сочтись…
Я все бы повторил шаги точь-в-точь.
И длится неизбежный разговор,
Давно уничтожающий меня…
Я все отдам за ветреный простор.
За бездны леденящего огня.

Одинокий озябший прохожий
Под холодным осенним дождем
На тоску мою странно похожий,
В никуда мы всегда с ним идем.
И мелькают то листья, то лица,
Я вальсирую словом «опять»…
Мне судьба непонятная снится:
Горечь-боль помогает унять.
Как всегда завывающий ветер
И свинцовое небо везде.
И на сером враждебнейшем свете,
Жизнь подобна случайной звезде.
Что прелестно сияет, но вскоре,
Пустоте раздарив все тепло…
Вдруг исчезнет в предвечном просторе,
Словно быть ее здесь не могло.
Так и я растворяюсь в тумане,
Вдруг окутавшим мглой ледяной,
Как в каком-то нелепом романе…
Что случился с другим, не со мной.

Начинается новая нить разговором,
А потом обрывается вдруг…
Я всегда очарован полночным простором —
Одиночеством веет вокруг.
Небо вновь проникает в уставшую душу,
Леденящей своей тишиной.
Я движением плавным спокойно разрушу
Эту жизнь, что плывет надо мной.
И за гранью, где тратятся лучшие годы,
Я иного себя обрету.
Воздух полон опять инфернальной свободы,
Он в беду превращает мечту.
Мне уже надоело играть ваши роли,
Да и видеть я вас не могу.
Время встать на колени, молиться до боли,
Где гвоздики горят на снегу.

Ангелы на метлах не летают,
Ангелы заклятий не творят,
Здесь они уже не обитают,
Здесь давно комфортный скучный ад.
Все по мелочам и понемногу,
Лишь тоска все глубже да сильней,
Нам опять подсунули дорогу
Из асфальта серых мокрых дней.
Сны уже не могут к нам пробиться,
Нашим миром правит пустота…
И сумела рядом поселиться
Пошлая земная суета.
Бесполезно, нехотя, бездарно,
Погрязая в неизбывной лжи,
Жизнь течет в банальности кошмарной,
Безо всяких шансов для души.

У жизни злое на уме,
А я и так уж в полутьме
Блуждаю столько лет.
Меня опять пронзает боль.
Лишь неизменный алкоголь
Шепнет, что я — поэт.
И в нервном шорохе страниц,
Среди банальных пошлых лиц
Скрывается печаль.
И я с улыбкою гляжу
Вслед тающему миражу,
В космическую даль.
Так умирает волшебство,
Не остается ничего —
Мне стало все равно
Куда идти, что говорить,
Но нужно в вечность отворить,
Для снов души окно.

Холодной темной глубиной
Законспирированы души.
И ты никак не станешь мной,
Пусть даже в боль себя обрушив.
Где рвут сознание ветра,
А люди мечутся во мраке,
И извлекают из вчера,
Судьбы трагические знаки,
Что будут поняты не так,
Как надо понимать ответы…
И вслушивается дурак
В ночное бормотанье Леты.
И гибель рядом, и в окне
Жестокий мир, что мне не нужен…
В потусторонней глубине
Бредут потерянные души.

Дела земные совершая,
Печаль с отчаяньем мешая
Опять бредешь ты понемногу
Навстречу дьяволу иль Богу.
Миг счастья легок, мимолетен,
Среди немыслимых полотен
Нам суждено скитаться вечно,
То осторожно, то беспечно.
Живи пока, судьбой играя,
Людскую подлость презирая.
Заполнив время промежутки,
Тоскою горьковатой шутки.
Все повторяется некстати,
Ты пишешь строчки о закате,
Об обреченном мире этом…
Ты стал трагическим поэтом.

Жадность застит глаза,
А судьба усмехается криво.
И глядит в небеса,
Как-то странно и очень тоскливо.
Ты посмотришь в окно
Или грустью займешься бумажной,
Жизнь идет как кино,
От которого стало вдруг страшно.
Все вокруг — миражи,
Пустоты ледяные фантомы.
Не забудь, напиши,
Что мы с горем бывали знакомы.
Что несчастье навек,
Ну а радость вновь кажется ложью,
Что наш скомканный век
Уравняет всех смертною дрожью.
Остается весна,
И тоска повторения снова,
И опять тишина…
Как всегда, в ожидании Слова.