Александр Дахненко - На границах бытия

Жизнь — прогулка при северном ветре,
Хоть и кажется — все нипочем…
Но судьба на любом километре
Все маячит за левым плечом.
Приближается давнее лихо,
Подступает к тебе не спеша.
И на холоде странно и тихо
Замирает больная душа.
Растекается время по жилам
Это вечности тягостный знак.
К дорогим ты привязан могилам,
А в глазах твоих плещется мрак,
Обещающий четко и верно,
Расплатиться по старым счетам…
И с тоскою надменной, безмерной,
Ты по проклятым бродишь местам.

Привиделись обрывочные сны —
Сюжеты из реальности за гранью…
Следы потусторонней тишины,
Ведут опять к тоске, к воспоминанью.
Хотя в твоих глазах мелькает страх,
И свет, и тьму ты любишь в самом деле.
В очищенных страданием мирах,
Где ты порой скитаешься без цели.
И нечего страшиться пустоты,
Ведь из нее ты был когда-то создан.
И, глядя сквозь печали и мечты,
Идешь к уже давно погибшим звездам.
Чтоб вдруг, дойдя до края, замереть,
Увидев бесконечность, неизбежность…
А после… самого себя стереть,
И погрузиться в вечности безбрежность.

Среди линий скользящих
По множеству лет
Будто ненастоящих,
Которых уж нет.
Среди сонма объектов
И тысяч миров,
Ты один из проектов
Архангела снов.
Все, что было и будет
Быльем порастет.
О тебе позабудет
И та, что так ждет.
Неизвестность опасна
Но кровь горячит
Жизнь под грифом «ужасно»
То пьет, то молчит.
И уходит бесследно,
Но все неспроста…
Ты с улыбкою бледной
В тени от креста.
И опять повторяется
Странный финал…
И душа растворяется
В том, что не знал.

Вот суеты знакомые шаги —
Ад жизни, как всегда, бесчеловечен.
И души попадают на круги…
Кошмар событий призрачен и вечен.

И в лабиринтах сумрачных скользя,
Все пропадает медленно, но верно…
Не помнить об отчаяньи нельзя,
Скитаясь зло, бесцельно, суеверно.

В ладонях лед трагических миров,
В глазах тоски мерцающие слезы.
И ветер лет, что странен и суров,
Бормочет непонятные угрозы.

Осталось стать таким же как и все
И умирать без воздуха, без стона…
Как загнанная белка в колесе —
В тяжелых снах из стали и бетона.

Когда уволишься из Ада,
Тогда поймешь наверняка
Как проходить сквозь годы надо,
Как жизнь трагически-легка.

Сотрешь таинственные грани,
И через звезды перейдешь
На тонкий лед воспоминаний,
Где погибают смерть и ложь.

Ну а пока, броди по кругу
Забытых истин и идей…
Стремись то к северу, то к югу.
Иль к людям, или от людей.

Вопреки событиям печальным,
По давно разрушенным мечтам
Ты стремишься к звездам самым дальним,
К странным и туманным берегам.
Вопреки житейской глупой скуке,
Прозреваешь судьбы ты порой,
Через бесконечность тихой муки,
Через жизнь, что кажется игрой
Темной, непонятной и невнятной,
Без надежд за гранью лучших дней.
Осязаешь свет невероятный,
Погружаясь в вечность все сильней.
И о чем-то с грустью вспоминая,
Не прощая пошлости и лжи,
Дышишь снами, сам того не зная,
Грезами отчаянной души.

За каждой строкой, на каждом столбе,
Уж как ни проси и как ни смотри
Стоит по душе, висит по судьбе…
Ты хочешь — не хочешь: себя усмири.
За левым плечом вновь колеблется тень
Вот бесы нежданно метнулись с цепи.
Пусть будет неважно, как кончится день,
Ты темную маску надежно крепи.
И в этих кошмарах, как в жутком бреду,
Свободно и честно, как можешь, живи…
Назначь ей свидание в личном аду,
И в самую полночь шепни о любви.

По памяти ты снова пишешь строки —
Здесь все слова надменно-одиноки,
И все дороги падают во тьму.
Признайся сам, что жизнь твоя — напрасна,
Бесчеловечна, зла, и тем прекрасна,
Что можно верить Богу одному…
И письма человека-невидимки,
Пустые зеркала, пустые снимки,
Как сопричастность вечной пустоте.
Здесь тысячи вопросов без ответа,
Здесь бродят души проклятых поэтов,
Распятых на космическом кресте.
Кругом сплошная магия кошмара —
Ты в эпицентре главного удара.
И должен стать собой в один момент…
И снова инфернальные уголья,
И странные "записки из подполья"…
Наверное, ты вечный инсургент.
Твори наперекор людским потокам,
Ты должен быть неузнанным до срока,
Жизнь преломлять в своем больном уме.
Трагической тропинкой откровений
Иди туда, где обитают тени.
На стыке сна и яви, как в тюрьме.

Мерцает бледная Луна
И сны таинственные снятся,
И ледяная тишина
Позволит на звезду подняться,
Чтоб после заново упасть
На дно трагических событий,
И ощутить печали власть,
И горечь тягостных открытий.
А время музыку прольет
По остывающему телу…
Вот неминуемый полет
Души к последнему пределу.

Вихри темного узора —
Непрерывные печали.
И в конце, как и вначале —
Пламя давнего раздора.

Неизбежности движенья
По сознанию и дальше…
Ледяное отраженье
Жизни, полной зла и фальши.

И волшебные пустоты,
Вместо прежних слов заветных…
И трагические ноты
О надеждах безответных,

О мечтах, что улетели
Непонятной, жуткой ночью…
И о том, что мы успели,
Разрывая души в клочья.

Храни на память обо мне
Дыханье осени холодной,
Бреди в хрустальной тишине
К печали, от беды свободной.
И уходи из мутных дней,
Назло судьбе неумолимой,
По россыпям ночных огней
Навстречу жизни нелюдимой,
Где нет докучливых сует,
Что разрывают нас на части…
Где памяти посмертный свет
Сильнее мимолетной страсти.

Преломление лучей в пустоте.
Тени прошлого в холодной душе.
Я еще живу-дышу в кислоте,
Только вот себя не помню уже.
Посмотрю, куда направлена боль,
Посмотрю на жизнь сквозь призму конца.
Бытие давно умножив на ноль.
Потеряв во мраке маску лица.
Только марево безумья кругом,
Завывают бесконечно ветра.
Так хотелось написать о другом…
Только все другое: блажь и игра…
Это небо разрывается вмиг,
И взметает пыль веков высоко…
На экране между проклятых книг.
Вечность судьбы затирает легко.

Это странных дорог проявленье,
Это на перекрестке миров
Непонятные бродят виденья
Чередою холодной. Без слов
Замечаешь пространства прогибы,
Измененных времен небеса
И мечты, что когда-то могли бы
Просто так совершать чудеса.
А теперь лишь космический ветер
Размечает трагический путь.
Ничего не осталось на свете…
Даже воздуха, чтобы вдохнуть.
Оттого и свободно живется
На просторах вселенской глуши.
Крикнешь — боль как всегда отзовется,
И придет на поминки души.