Вадим Шершеневич - Стихи

Напрасно биться и бороться,
Себя любимым возомня,
И в чаще страсти не укрыться
От клюва равнодуший мне.

Вниз кинешься ты комом жутко,
И комья к горлу подойдут.
Лишь память квохчет, как наседка,
Скликая выводок обид.

— Как поводырь еще незрячих
— Дремать довольно наяву.
— Ты изодрал подошвы строчек
— О камни острые любви.

— Давил ты много виноградин
— К тебе протянутых грудей.
— Базар страстей тебе же вреден,
— Ленивец тщетно молодой.

— Ты, ставший выкрестом порока,
— Тряхнувший сердцем, как мошной,
— Иль ты не видишь дырья крика
— В подоле русской тишины.

И голос сходен был с ожогом,
И брел, отщепенец греха,
Я заикающимся шагом,
Чтоб с солнцем встретиться вверху.

Был песней каждый шаг отмечен,
Я солнцем был отмечен сам,
И было солнце схоже очень
С моей возлюбленной лицом.

Так в красном знамени, плывущем
Как парус, над волною рук,
Восторженно мы часто ищем
Целованный румянец щек.

Так часто видят капитаны,
Сквозь штормный вихрь, к рулю припав,
В бегущей за кормою пене
Улыбку милую зубов.

И, оступясь с уступа с всхлипом,
Как с уст срывается аминь,
С лучом скатился вместе с трупом
В ладони нижних деревень.

На сотни весен эти песни
Торжественно ликуют пусть!
Слепцы, слепцы! Какое счастье,
Как на постель, в могилу пасть!

Свободе мы несем дары и благовонья,
Победой кормим мы грядущую молву,
И мило нам валов огромных бушеванье.
Победе — песни, но для пораженья
Презрительно мы скупы на слова.

Татарский хан
Русь некогда схватил в охапку,
Гарцуя гривою знамен,—
Но через век засосан был он топкой
Российскою покорностью долин.

А ставленник судьбы, Наполеон,
Сохою войн вспахавший время оно,—
Ведь заморозили посев кремлевские буруны,
Из всех посеянных семян
Одно взошло: гранит святой Елены.

Валам судьбы рассыпаться в дрожаньи,
С одышкой добежать к пустынным берегам.
И гибнуть с пеной слез дано другим.
Победы нет! И горечь пораженья
Победой лицемерно мы зовем.

Девственник, казначей плоти!
Тюремщик бесстыдных страстей!
Подумай о горькой расплате,
Такой бесцельно простой!

Ты старость накликал заране,
В юность швырнувши прощай.
Но кровь протестует залпом мигрени,
Демонстрацией красных прыщей.

Как от обысков зарывали
Под половицей капитал,
Ты под полом каменной воли
Драгоценную похоть укрыл.

Но когда вновь отрыть старухе
Пук керенок взбрела блажь,—
Оказалось: в конверте прорехи,
И бумажки изгрызла мышь!

Но, когда, возмечтав о женах,
Соберешься в набег греха,
Узришь: зубы годов мышиных
Семена превратили в труху.

Чем больше сирень мы ломаем,
Тем гуще поход ветвей!
Одумайся, брякнись в ноги пред маем,

Юности рыцарь скупой,
И головокружительным поцелуем
Смиренно честь ей отдай!

От русских песен унаследовавши грусть и
Печаль, которой родина больна,
Поэты звонкую монету страсти
Истратить в жизни не вольны.

И с богадельной скупостью старушек
Мы впроголодь содержим нашу жизнь,
Высчитывая, как последний грошик,
Потраченную радость иль болезнь.

Мы с завистью любуемся все мотом,
Дни проживающим спеша,
И стискиваем нищенским бюджетом
Мы трату ежедневную души.

И всё, от слез до букв любовных писем,
С приходом сверивши своим,
Все остальное деловито вносим
Мы на текущий счет поэм.

И так, от юности до смерти вплоть плешивой,
На унции мы мерим нашу быль,
А нам стихи оплачивают славою грошовой,
Как банк, процент за вложенную боль.

Все для того, чтобы наследник наш случайный,
Читатель, вскликнул, взявши в руки песнь:
— Каким богатством обладал покойный —
И голодом каким свою замучил жизнь!

Жизнь мою я сживаю со света,
Чтоб, как пса, мою скуку прогнать.
Надоело быть только поэтом,
Я хочу и бездельником стать.

Видно, мало трепал по задворкам,
Как шарманку, стиховники мук.
Научился я слишком быть зорким,
А хочу, чтоб я был близорук.

Нынче стал, как будто из гипса,
Так спокоен и так одинок.
Кто о счастье хоть раз да ушибся,
Не забудет тот кровоподтек.

Да, свинчу я железом суставы,
Стану крепок, отчаян, здоров,
Чтобы вырваться мог за заставу
Мной самим же построенных слов!

Пусть в ушах натирают мозоли
Песни звонких безвестных пичуг.
Если встречу проезжего в поле,
Пусть в глазах отразится испуг.

Буду сам петь про радостный жребий
В унисон с моим эхом от гор,
Пусть и солнце привстанет на небе,
Чтоб с восторгом послушать мой ор.

Набекрень с глупым сердцем, при этом
С револьвером, приросшим к руке,
Я мой перстень с твоим портретом
За бутылку продам в кабаке.

И в стакан свой уткнувши морду —
От луны, вероятно, бел!—
Закричу оглушительно гордо,
Что любил я сильней, чем умел.

Одни волнуются и празднуют победу
И совершают праздник дележа;
Другие, страхом оплативши беды,
Газеты скалят из-за рубежа.

Мне жаль и тех, кто после долгой жажды
Пьет залпом все величие страны.
Настанет день, и победитель каждый
В стремнину рухнется со страшной крутизны.

Мне жаль и тех, кто в злобном отдаленьи,
Пропитанные желчью долгих лет,
Мечтают жалкие отрепья пораженья
Сменить на ризы пышные побед.