Любовь Тильман - Отраженье

Действительно – одно летящее движение.

Все фокус и мираж… И только дождь идет.

Снег в городе – как будто и не снег:

На скользких трассах транспортные драмы,

Метёт в лицо, что не разлепишь век,

Ложится лужами на тротуары.

Снег в городе – нелепый атавизм.

Уедем же за город, в всплески, в жизнь,

Туда, где снег свежайшей белизны,

Где след от лыж, как след первопроходца,

На санных горках переплески солнца

И звёздочки снежинок так нежны,

Где яркие румянцы на щеках

Равно у всех – ни молодых, ни старых…

А вечером в усталых городах

Чернеет снег на слизких тротуарах.

Пейзаж апреля.

Первые листочки

Прошили почки.

Первые цветенья.

И бесконечно долгие метели,

Пока аж небеса заголубели.

Свинцовость неба

Откружилась снегом,

Поведав миру чудо из чудес:

Под осень облетает лист с деревьев,

А под весну – свинцовость туч с небес.

Неповторимый мир чудес,

Что вдруг откроют пред тобой

Поляна, поле, речка, лес,

Своей извечной красотой.

Ты не впервой здесь. Проходил

Десятки лет, сто тысяч раз.

Так почему же обратил

Вниманье только лишь сейчас?

Обычный день. Привычный путь.

И ничему не вышел срок.

А это, разрывая грудь,

Пробился зрелости росток.

Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,

Разрывая асфальт, пробивая металл,

И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое

И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.

И ни день, и ни два, и ни месяц, а целые годы

Пробивается к жизни росток через тверди земли.

Защищает кора от морозов и от непогоды,

Но она не спасает от того червячка, что внутри.

Он грызёт и грызёт, понемногу, почти что не больно.

Но однажды огромная тень вдруг метнётся в черту.

Это рухнуло дерево, что росло широко и привольно,

Обнажив, за пергаментно тонкой корой – Пустоту.

Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,

Разрывая асфальт, пробивая металл,

И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое

И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.

Сосульки истекают по весне,

Исходят звонкой солнечной капелью.

Тепло луча в них, состязаясь с тенью,

В летящих каплях жизнь дарит Земле.

Она оттает и в ладонях дней,

Как светлый символ своего рожденья,

Взрастит листвы зелёное свеченье

Средь чёткой зимней графики ветвей.

В стройности соснового величия

Чуть дрожат тумана кружева.

И нежна, нежна до неприличия,

Свежая зелёная трава.

Солнечные спицы вяжут просинь.

Словно янтари кора красна…

На холсте пока еще не осень,

Но, увы, уже и не весна.

Гимны Солнцу приятно слагать

В щедрый полдень под пологом леса,

Где из дождиков тёплых завеса,

Где цветущей травы благодать.

Ты гимн Солнцу сложи – где жара,

Где асфальты кипят пузырями,

Где ни капли воды и трава

Рассыпается в прах под ногами.

Не за ласки, тепло и уют

Ты скажи, что прекрасно Светило,

А за то, что оно подарило

Этой жизни нам пару минут.

Какая осень! Золотая !

Других сравнений не ищи.

Подсолнух Солнца, расцветая,

Роняет лепестки-лучи.

Они превоплотятся в листья

И станут деревом, травой,

Энергией всей нашей Жизни

Единой цепочки Земной.

Апрельский, снежный, оголенный ветер,

Насыщенный отяжелевшей влагой.

Сырая дрожь промерзших стылых веток,

Где быль уже переборола небыль,

Где разорвались в напряженье почки…

И вот на них холодный резкий ветер,

Несущий снег, дождем утяжелённый.

После зимней неуютности,

Где снегов сплошной заслон,

И туманно-серой мутности

Окунуться в чистый звон,

Малиновый звон, малиновый,

Птиц вернувшихся домой,

В тихой рощице осиновой

У водицы ключевой.

У Ручейка свои законы.

Не Море он и не Река.

Свои пороги и препоны

У Ручейка.

У Ручейка свои Границы,

И Роднички, и Берега,

Свои Деревья, Звери, Птицы

У Ручейка.

У Ручейка своё Теченье.

И Он течет себе, пока

Живут Свечение

И Пение

У Ручейка.

Зноится полдень. Солнечной капелью

Стекают абрикосы. Дремлет сад.

Там, где-то позади, рождение, цветенье,

Там, где-то впереди, раскосый листопад.

Здесь – середина. Все края туманны.

Весна и осень равно далеки

И зелены еще шальные травы

И зрелости в плодах змеятся огоньки.

Февраль, растаявший досрочно,

В былую погрузился стынь.

И вновь всё бело и непрочно

И небыль смотрится сквозь быль.

И почки в полунабуханьи

Заснули отбывать свой срок,

Когда есть скрытое дыхание,

Но не прорежется листок.

Снежинка в варежку упала

И от дыханья каплей стала.

И долго варежку потом

Сушили жарким утюгом.

И помнили не красоту,

А рук озябших красноту.

Осень приходит веселыми брызгами долгих дождей.

Вслед за дождями зимними блестками снега волна.

Если вдруг грусть подкрадется в пенной кипучести дней,

Вспомни, что ярким цветеньем бывает природа полна.

И вот пришла зима. И, в ожидании,

Колени холода, густясь, скрестила тьма.

И солнце, в опрокинутом мерцании,

Сверкало. И росла ледовая тюрьма.

И песня умирала, засыпая.

И не было ни ада и ни рая.

А была жизнь, с ее извечной темой

И вечно недописанной поэмой.

Лес замер и не шевелится.

Вот резко закричала птица.

И снова сон и тишина.

Облита чернотой листва.

Сквозь ветви – выцветшее небо.

Растеряно гляжу кругом.

Не верю чувствам – быль? Иль небыль?

Живет? Написано пером?

Застывшая в мгновенье длительность,

Ни шороха, ни ветерка…

И лишь намёком на действительность

Плывут живые облака.

Не обижаясь на погоду,

Но соответствию учась,

Мы всё мудрее год от года,

С одежды оттирая грязь.

Хоть, как и в прежние года,

Бывает, мокнем иногда,

Но без претензий принимаем

Сюрприз, преподнесённый маем: