Марина Цветаева - Полное собрание стихотворений

– Грустно и мило! —

Скорбно склоняется к детям столетняя ель.

Темная ель в этой жизни видала так много

Слишком красивых, с большими глазами, детей.

Нет путей

Им в нашей жизни. Их счастье, их радость – у Бога.

Море синет вдали, как огромный сапфир,

Детские крики доносятся с дальней лужайки,

В воздухе – чайки...

Мальчик играет, а девочке в друге весь мир...

Ясно читая в грядущем, их ель осенила,

Мощная, мудрая, много видавшая ель!

Плачет свирель...

Девочка, плача, головку на грудь уронила.

Берлин, лето 1910

Вале Генерозовой

– “Там, где шиповник рос аленький,

Гномы нашли колпачки”...

Мама у маленькой Валеньки

Тихо сняла башмачки.

– “Солнце глядело сквозь веточки

К розе летела пчела”...

Мама у маленькой деточки

Тихо чулочки сняла.

– “Змей не прождал ни минуточки,

Свистнул, – и в горы скорей!”

Мама у сонной малюточки

Шелк расчесала кудрей.

– “Кошку завидевши, курочки

Стали с индюшками в круг”...

Мама у сонной дочурочки

Вынула куклу из рук.

– “Вечером к девочке маленькой

Раз прилетел ангелок”...

Мама над дремлющей Валенькой

Кукле вязала чулок.

– “Какие маленькие зубки!

И заводная! В парике!”

Она смеясь прижала губки

К ее руке.

– “Как хорошо уйти от гула!

Ты слышишь скрипку вдалеке?”

Она задумчиво прильнула

К его руке.

– “Отдать всю душу, но кому бы?

Мы счастье строим – на песке!”

Она в слезах прижала губы

К своей руке.

Не знали долго ваши взоры,

Кто из сестер для них “она”?

Здесь умолкают все укоры, —

Ведь две мы. Ваша ль то вина?

– “Прошел он!” – “Кто из них? Который?”

К обоим каждая нежна.

Здесь умолкают все укоры. —

Вас двое. Наша ль то вина?

Всё лишь на миг, что людьми создается,

Блекнет восторг новизны,

Но неизменной, как грусть, остается

Связь через сны.

Успокоенье... Забыть бы... Уснуть бы...

Сладость опущенных век...

Сны открывают грядущего судьбы,

Вяжут навек.

Все мне, что бы ни думал украдкой,

Ясно, как чистый кристалл.

Нас неразрывной и вечной загадкой

Сон сочетал.

Я не молю: “О, Господь, уничтожи

Муку грядущего дня!”

Нет, я молю: “О пошли ему, Боже,

Сон про меня!”

Пусть я при встрече с тобою бледнею, —

Как эти встречи грустны!

Тайна одна. Мы бессильны пред нею:

Связь через сны.

Не гони мою память! Лазурны края,

Где встречалось мечтание наше.

Будь правдивым: не скоро с такою, как я,

Вновь прильнешь ты к серебряной чаше.

Все не нашею волей разрушено. Пусть!

Сладок вздох об утраченном рае!

Весь ты – майский! Тебе моя майская грусть.

Все твое, что пригрезится в мае.

Здесь не надо свиданья. Мы встретимся там,

Где на правду я правдой отвечу;

Каждый вечер по легким и зыбким мостам

Мы выходим друг другу навстречу.

Чуть завижу знакомый вдали силуэт, —

Бьется сердце то чаще, то реже...

Ты как прежде: не гневный, не мстительный, нет!

И глаза твои, грустные, те же.

Это грезы. Обоим нам ночь дорога,

Все преграды рушащая смело.

Но, проснувшись, мой друг, не гони, как врага,

Образ той, что солгать не сумела.

И когда он возникнет в вечерней тени

Под призывы былого напева,

Ты минувшему счастью с улыбкой кивни

И ушедшую вспомни без гнева.

Сильнее гул, как будто выше – зданья,

В последний раз колеблется вагон,

В последний раз... Мы едем... До свиданья,

Мой зимний сон!

Мой зимний сон, мой сон до слез хороший,

Я от тебя судьбой унесена.

Так суждено! Не надо мне ни ноши

В пути, ни сна.

Под шум вагона сладко верить чуду

И к дальним дням, еще туманным, плыть.

Мир так широк! Тебя в нем позабуду

Я может быть?

Вагонный мрак как будто давит плечи,

В окно струей вливается туман...

Мой дальний друг, пойми – все эти речи

Самообман!

Что новый край? Везде борьба со скукой,

Все тот же смех и блестки тех же звезд,

И там, как здесь, мне будет сладкой мукой

Твой тихий жест.

9 июня 1910

Целый вечер играли и тешились мы ожерельем

Из зеленых, до дна отражающих взоры, камней.

Ты непрочную нить потянул слишком сильно,

И посыпались камни обильно,

При паденьи сверкая сильней.

Мы в тоске разошлись по своим неустроенным кельям.

Не одно ожерелье вокруг наших трепетных пальцев

Обовьется еще, отдавая нас новым огням.

Нам к сокровищам бездн все дороги открыты,

Наши жадные взоры не сыты,

И ко всем драгоценным камням

Направляем шаги мы с покорностью вечных скитальцев.

Пусть погибла виной одного из движений нежданных

Только раз в этом мире, лишь нам заблестевшая нить!

Пусть над пламенным прошлым холодные плиты!

Разве сможем мы те хризолиты

Придорожным стеклом заменить?

Нет, не надо замен! Нет, не надо подделок стеклянных!

Наши души, не правда ль, еще не привыкли к разлуке?

Все друг друга зовут трепетанием блещущих крыл!

Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки,

Но о помнящих душах забыл.

Каждый вечер, зажженный по воле волшебницы кроткой,

Каждый вечер, когда над горами и в сердце туман,

К незабывшей душе неуверенно-робкой походкой

Приближается прежний обман.

Словно ветер, что беглым порывом минувшее будит,

Ты из блещущих строчек опять улыбаешься мне.

Все позволено, все! Нас дневная тоска не осудит:

Ты из сна, я во сне...

Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муке,

(Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!)

Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки...

Не ответственны мы!

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же

Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.

Было все в нашем сне на любовь не похоже:

Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,

Только мы – ты и я – принесли ему жалобный стих.

Обожания нить нас сильнее связала,

Чем влюбленность – других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,

Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши!

Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота

В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме...

(В нашем доме, весною...) Забывшей меня не зови!

Все минуты свои я тобою наполнила, кроме

Самой грустной – любви.

Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново: