Мирра Лохвицкая - Полное собрание стихотворений

Величаво проходит она

В ореоле святой красоты.

Вся из снега она создана.

Вся – из пламени вешних лучей.

Никогда не помедлит она,

Не была и не будет ничьей.

И лишь в смертный единственный час

Мы усталую душу сольем

С той, что вечно сияла для нас

Белым снегом и чистым огнем.

1902–1904

Тяжко дышится в пустыне.

Рдеет солнце – гневный царь.

Плачет, плачет мать о сыне,

Стонет смуглая Агарь:

"Угасают все надежды,

Ангел жизни отступил.

Ты лежишь, закрывши вежды,

Бедный сын мой Измаил!

На чело от муки жгучей

Пали смертные цвета.

Кудри сбились темной тучей,

Запеклись твои уста.

Не пролил на нас Предвечный

От щедроты Своея.

Здесь, в пустыне бесконечной,

Мы погибнем, – ты и я!"

Но услышал вопль о сыне

Тот, Кто славен и могуч.-

И, журча, забил в пустыне

Чистых вод гремящий ключ.

Душу мучает мою.

Ты возжаждешь, сын мой милый,-

Чем тебя я напою?

Труден путь к святой отчизне,

Где найду нездешних сил?

Мы одни в пустыне жизни,

Бедный сын мой Измаил!

Низойдет ли дух могучий

С лучезарною главой -

Да обрящешь в полдень жгучий

Светлый ключ воды живой?

1902–1904

Великий Маг стоял на львиных шкурах,

Весь пламенем заката озаренный,

Одетый пышно в пурпур и виссон;

На голове священная тиара,

Златой убор египетских царей,

Венчала смоль и серебро кудрей;

Гирлянды лавра, царственно спадая

С могучих плеч, спускались до земли;

В руке его блистал, как луч полдневный,

Магический несокрушимый жезл;

А на руке, как символ высшей власти,

Горел огнями перстень Соломона,

Алел рубин в оправе золотой.

Над ним легко, из перьев ястребиных,

Незримою вращаемы рукой,

По воздуху качались опахала.

Так он стоял. И жертвенник пред ним

Струил благоуханье кинамона,

И ладана, и красного сандала.

Так он стоял – служителем добра,

Пред алтарем всерадостного Солнца,-

И светел был, и дивен лик его!

Но в час, когда слабеет дня влиянье,

К нему вошла я жрицею Луны.

Как дым мое белело одеянье…

Был бледен лик… Шаги – едва слышны.

Тройной змеей сверкало ожерелье:

Все-лунный камень, жемчуг и алмаз.

Я принесла ему на новоселье

Земную грусть, небесное веселье,-

Полынь и дрок, [8]расцветшие для нас.

Благоуханьем сладостным алоэ

Его мечты я властно вознесла

В мой мир, где слито доброе и злое,

Где вечно сущим кажется былое -

Вне времени, как вне добра и зла.

Открыв чела жемчужное убранство,

Я подняла туманную фату.

В моих очах нашел он постоянство,

В улыбке – вечность, в мыслях – чистоту.

И вот запели арфы в отдаленье,

Как будто сильф провеял по струнам.

Двух гордых душ – желанье и томленье,

Двух чуждых сил – воззванье и стремленье

Слились в один бессмертный фимиам.

И гимны Солнцу были позабыты…

О свет неверный! Женственные сны!

К нему вошла я жрицею Таниты -

И он познал могущество Луны!

1902–1904

В багряных лучах заходящего дня,

Под небом пустыни – мы были вдвоем.

Король мой уснул на груди у меня.

Уснул он на сердце моем.

Лепечет источник: "Приди, подойди!

Водою живою тебя напою".-

"Король мой уснул у меня на груди,-

Он вверил мне душу свою".

Смоковница шепчет, вершину склоня:

«Вот плод мой душистый. Возьми и сорви».-

"Король мой уснул на груди у меня,-

Он дремлет под сенью любви".

Спешат караваны: "Беги, уходи!

Несется самум!.. Ты погибнешь в песках"

"Король мой уснул у меня на груди,-

Поверю ли в гибель и страх?"

Исчезли миражи, распались как дым,

Вечернее небо горит впереди.

Король мой! Ты нежно, ты свято храним.

Ты дремлешь на верной груди.

1902–1904

Был труден путь. Был зноен день.

До полдня длилось восхождение.

И вот обещанная сень

Пред нами встала как видение.

И мы вошли в нагорный сад,

Где, разрастаясь в изобилии,

Жасмины пряные кадят,

Меж роз и мирт сияют лилии.

Врата златые заперты.

Нам сладко млеть в благоухании.

Под нами – травы и цветы.

Над нами – лавры и латании.

Но полдень пышет здесь огнем,-

В саду, повиснувшем над бездною.

Богиня властная есть в нем,-

Земной кумир – с короной звездною.

Мы служим ей – как божеству,

Несем ей гимны и каждения

В горячих снах и наяву -

В стихийных бурях наслаждения.

Мы ей поем, мы ей кадим,

Светло блаженные, как гении.

И наши души, будто дым,

Исходят в медленном томлении.

Мы служим ей – как божеству.

Нам снятся жуткие видения.

И львы, желтея сквозь листву,

Лежат на страже пробуждения…

1902–1904

Сегодня я – под властью «черной птицы»,

Она гнездо в груди моей свила.

Мне блещут чьи-то яркие зеницы.

Багровая в глазах клубится мгла.

Сегодня я – во власти злых влияний,

Я – в зареве угаснувших скорбей.

Мой лютый враг, утих ли гнев твой ранний?

Я жду тебя. Приди, сразись, убей!

Единственный, кого могу призвать я,

Не подходи! – Душа твоя светла.

В моей душе – лишь вопли и проклятья,

Затем что я во власти Духа Зла!

1902–1904

Великий Маг властитель душ влюбленных

Простер свои жезл чудесный надо мной

Усталых вежд очей моих бессонных

Груди, горящей жаждой неземной,

И жарких уст, без пламени сожженных

Коснулся властно скипетр золотой;

Он был обвит спиралью змей сплетенных,

Он заклинал змеиною четой!

И с этих пор бессильны – грозный Гений

Нежданных Встреч и Демон Обольщений;

Сны бытия – все глуше, все немей

И с этих пор – хочу ль отдаться чуду,

Хочу ль восстать но всюду, всюду, всюду

Я вижу знак из двух сплетенных змей!

Сегодня отдых сердцу дам,

Пойду молиться в Божий храм,-

Ниспала с глаз завеса.

Сегодня отдых сердцу дам,

Да вновь предамся Небесам,

Да отрекусь от Беса.

Семь ступеней ведут во храм.

Органа вздохи слышны там.

В душе моей тревога.

Всхожу на пятую ступень-

И вижу дьявольскую тень

У Божьего порога.

Смеются Дьявола уста.

Он шепчет мне… О, я не та!

Не внемлю, – отвернулась.

Но на бесовские слова

Я, про себя, едва-едва,

Чуть зримо – улыбнулась.

Исчез. По гулким ступеням

Спешу, стучусь, – но заперт храм,

И лики смотрят строго.

И глас раздался надо мной:

"Пересмехнувшись с Сатаной,

Пойдешь ли славить Бога?

Открыт широко Божий храм

Всем покаяньям и слезам,

Кто плачет – тот надейся.