Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия

Твой мозг ещё дремотою объят,
И спят надежды, страхи и желанья,
Но в сны и в кровь уж проникает ряд
Ритмичного «шаманского камланья».

Когда из немоты рождается строка,
И рифмы звук зовёт, и чист, и ясен,
Мне ночи ноша кажется легка,
И жизни миг и жив, и не напрасен.

В нём белый пудель, синяя река,
И облаков грядá, и птичье пенье.
И жизнь полна, и смерть так далека,
И остановлено прекрасное мгновенье!

Когда весна придёт в сады и рощи,
Когда земля очнётся ото сна,
Моя душа тогда на бытие не ропщет, –
В ней светит солнце, говорит весна.

Вот первый тянется к теплу и свету крокус.
Вот кот погладиться о ногу подойдёт,
И я его поймаю в фотофокус, –
Пускай на фото этот миг живёт.

Запечатлю подснежник и фиалку,
И сныть, что в старом парке, отражу.
Мне времени на красоту совсем не жалко,
Её весной повсюду нахожу.

Увижу лес ли в синеватой дымке,
Иль отражение небесное в реке,
Берёзку в зеленеющей косынке,
Миг, – фотоаппарат уже в руке.

Щёлк, щёлк, – мигает глаз затвора,
В нутро своё картинку унося.
Подкрадываюсь к птичкам тихим вором,
В пейзаж свой чуждый образ привнося.

Гоняюсь за шмелями на полянке:
Чтоб «живность» снять, скажу вам, нужен труд.
Обползала все бугорки уже и ямки,
Чтоб глаз кошачьих «щёлкнуть» изумруд.

Вот рыжий пёс (зовут его Чубайсом)
Фотомоделью смотрит на меня.
А вот «солдатики»: давай-ка, нагибайся,
Чтоб «крупным планом» их застичь у пня.

Ах, сколько уж отснято «крупных планов»!
Я с фотоSONYй счастлива до слёз!
Пусть манят красками других телеэкраны, –
А мне милее зелень первая берёз.

Громко брешут собаки в обрыве,
Тишину на клочки разорвав,
В инстинктивном собачьем порыве
Конкурентов гоня изо рва.

Защищая дворняжку «Джульетту»,
Злой «Ромео» лишил меня сна:
Он устроил лихую «вендетту». –
Виновата же в этом весна.

Даже Рэкс, пёс знакомый, влюбился
В ту, что раньше и не замечал.
Все смеются, что Рэкс, мол, женился,
И от сильной любви отощал.

На минуту оставить не может
«Беатриче» лохматую он,
Его ревность сердитая гложет,
Чтит от силы звериный закон.

Гонит прочь он соперников рьяно,
Все забавы забыв до поры.
Порастут скоро страсти бурьяном,
Появились уже комары.

Отыграют собачьи гормоны,
Станет тихо в обрыве ночном.
И весенние синие звоны
Зазвучат колокольцами в нём.

Душа распахнута навстречу
Весенним свежим ветеркам,
Замысловатой птичьей речи,
Дерев протянутым рукам,

Лохматым встреченным собакам,
Подснежникам то тут, то там,
И промышляющим по бакам
Воронам, галкам и котам.

Забыты прежние мотивы,
Дождливой осени слова.
Вот-вот пушок распустят ивы,
И зашумит весны молва

Среди раскидистых черёмух,
Среди сиреневых кустов,
Берёз листочков клейких, клёнов,
В пролётах голубых мостов.

И синевой засветят дали,
Зазеленеет лес вдали.
Весна нажмёт на все педали
Оргáна звучного земли!

Синий, синий неба цвет.
Воздух чист, прозрачен.
Я опять тащу билет
Из судьбы с удачей,

Потому что в ней – весна,
Первые цветочки,
Лазуритовая Цна,
На деревьях почки.

Птичьим песням внемлет слух,
Живность вся не зябнет.
Выскочил на свет лопух,
На тропинку – зяблик.

Голубой, как небо, клюв,
А бочок – малинов.
Обеднеет птицей юг:
Клин летит за клином.

К нам летят скворцы, дрозды,
Лебеди да гуси.
Здесь весна взяла бразды,
Чтобы править Русью.

Все забуду страха сны,
Все конфеты-сласти.
Безусловнее весны
Нет на свете власти!

Предчувствия, порывы, вздохи,
Стихов мечтательная блажь…
Хоть бед – с воробышкины крохи,
Но драматичен как пассаж!..

С луной ночные разговоры.
Тоска о вёснах в сентябре.
Воздушных странствий крылья-воры.
О смерти память на заре…

Читать по звёздам – буквам рая,
Набросив призрачности флёр.
Отчаянно в печаль играя,
Жечь одиночества костёр.

И слушать музыку черёмух,
И ахнуть, сделав снежный вдох.
И пилигримом в полудрёме
Мять будней блёклый бархат-мох.

«И снова май, и снова цвет!»
И всё аморфно, смутно, зыбко.
Когда тебе лишь двадцать лет,
Так близки слёзы и… улыбки!

С тоскою и слезами мая
Отрадно юности играть,
Когда душа ещё не знает,
Что может в жизни потерять…

Осень на подиум вышла, вся –
Яркая, броская, рыжая.
Есть в ней и что-то высшее,
И в то же время бесстыжее.

В гриме и блеске бисерном,
В гроздьях рябин – побрякушками,
С оранжевыми монистами,
В последнем пыланье истовом,
С огненными макушками!

Волнами – платьями, юбками, –
Плещешь на зрителя-путника.
Утром же, бесприютная,
Смотришь туманами мутными.

Шёлком, парчою – листьями
Речи заводишь шуршащие.
Золото вязов, лиственниц
Сыплешь под ноги на счастье нам.

Блистательная, горящая,
В обманку листвы одетая,
В свои ноябри уже зрящая,
Где эхо дождей от лета лишь.
………………………………………….

Хвалилась лесами-рощами,
Вводила в соблазн. Осыпалась,
Стоишь теперь голая, тощая,
Разводишь печаль и сырость здесь.

Была хороша, ненаглядная,
Но время так быстро мчится ведь.
Заброшенная, неприглядная,
Тоскливой глядишь волчицею.

Завалена мусора кучами,
Загажена дачником, дачницей,
С ненастными дружишь тучами,
И слёзы льёшь, неудачница…

Но миг твоей жизни огненной
Останется от фотосессии,
В красивые рамки вогнанный,
На память, как платье невестино.

Как плакали-кричали
По рóдному, по нём…
Туда, где «несть печали»,
Когда-то все уйдём.

Вернёмся мы к началам,
Где ангельская грусть.
Конец земным печалям,
Конец и счастью пусть.

Ведь счастье наше зыбко.
Чуть что, пошла волна,
Сошла с лица улыбка,
А там, внутри, – война.